все мои, – замечает Михаил Александрович и добавляет тихо, – рабы.
– Какие рабы? Вы что? – вдруг пугается Настя. – Зачем так?
– Рабы, рабы. Неприятно сознавать, да? Но это правда. Есть рабы, а есть хозяева. Так мир устроен. Ничего с этим не поделаешь.
Группа рабочих, похоже, из Средней Азии, замечая машину и эскорт, торопливо снимают шапки и кланяются в сторону автомобиля.
– Всё, поворачивай назад, насмотрелись, – резко командует Михаил Александрович шоферу.
– Запомни, наконец, – говорит он тихо, наклонившись к Насте. – Чтоб мне не повторять больше – я говорю то, что думаю, понимаешь? Всегда и везде. И я не люблю, когда начинают по этому поводу ахать и удивляться. Поняла?
– Да… Извините.
СЦЕНА 34. ДВОР ОСОБНЯКА ОСТРОВОГО. ЗИМА. СУМЕРКИ.
Машины въезжают на территорию большого ухоженного двора, останавливаются у входа.
Михаил Александрович и Настя выходят из машины. Охрана и прислуга, выстроившись, приветствуют хозяина, раздаются голоса:
– Поздравляем вас, поздравляем!
– Ладно, представитесь Анастасии Сергеевне потом, – командует Михаил Александрович, – мы устали с дороги.
Он чуть подталкивает вперед Настю, они входят в дом.
СЦЕНА 35. ОСОБНЯК ОСТРОВОГО. ВЕЧЕР. ЗИМА.
Женщина средних лет, Ирина, в белом фартуке и косынке, ведет Настю по обширным помещениям особняка, проводя своего рода ознакомительную экскурсию.
– Здесь в холле – обычно завтрак и ужин. Тут сбоку спортзал, если хотите, массажисты работают обычно в этой комнате. Зайдете сюда?
– Нет, не надо.
– Там бассейн. Михаил Александрович каждое утром плавает. Такой режим.
Они идут дальше, поднимаются на второй этаж.
– Вот, это ваша спальня, Анастасия Сергеевна. Отдыхайте пока, не буду вам мешать. Если что надо, – она показывает на трубку местного телефона, – по этому телефону. Мой номер – цифра три.
Ирина выходит из комнаты, Настя остается одна. Первым делом она подходит к своим вещам, достает из сумки иконку, молитвослов. Осматривается – куда бы поставить.
Подходит к окну, смотрим во двор. Там ночь и одинокий фонарь, освещающий часть высокого забора, охранники с собаками. Тюрьма.
Настя отходит от окна, садится на кровать, смотрит прямо перед собой, словно в прострации, никакой радости в ее глазах нет.
СЦЕНА 36. ОСОБНЯК ОСТРОВОГО. НОЧЬ. ЗИМА.
Тусклый свет из окна чуть освещал лицо спящей Насти. Все так же отдаленно где-то гудел порывами ветер.
Неожиданно в тишине вдруг четко обозначились новые звуки – скрип двери, затем тихие шаги. Они приближались. Настя открыла глаза, еще не совсем со сна понимая, почудилось ей, или нет. Снова раздались шаги и замерли где-то поблизости.
Настя резко повернулась и села на постели, вглядываясь в темноту.
Возле нее стоял Михаил Александрович. Молча, неподвижно.
Смотрел на Настю, словно не узнавая. Она съеживается под его странным сомнамбулическим