в обед манной кашей. Потом дала маленький стакан сока и унесла капельницу. Сказала, что на сегодня она больше не потребуется и скоро ко мне зайдёт мой физиотерапевт. В тот момент она не знала, что до физиотерапевта у меня будет личный посетитель.
Я несколько часов лежал один. Мой доктор с бакенбардами обещал подключить телевизор в моей палате, который на данный момент тот до сих пор висел на стене огромным чёрным полотном, заменив картину с натюрмортом. Там отражались я и моя кровать. И всё. Такое себе зрелище. Я бы поставил такому шоу не больше одной звезды. Я бродил по закоулкам своих воспоминаний и пытался вспомнить хоть что-нибудь, но большую часть моих поисков занимала одна мысль – как я впал в кому?
Я ничего не помню. Точнее, помню вообще всё, кроме тех минут до провала. Минут тридцать, максимум сорок, из моей памяти были будто жадно вырваны, и в моей голове свистит в этом месте ветер.
Медсестра, та самая девушка с тонкими ногами, сегодня была в джинсах, от чего её некритическая костлявость не так бросалась в глаза, принесла мне книгу. «Десять негритят» Агаты Кристи. Она сказала, что ей очень понравилась эта книга. Я поблагодарил её. Она вышла, и я открыл первые страницы – голова сразу разболелась, как только я попытался прочесть первые строки. Я положил книгу на тумбочку справа и больше к ней не прикасался. Теперь она превратилась в элемент скудного интерьера моей палаты.
Доктор зашёл ко мне со странным выражением лица. Точнее, никаким выражением, но в его глазах читалось сильное волнение. Он сказал, что у меня посетитель, и что если мне вдруг станет дурно, то я сразу должен нажать тревожную кнопку, что прикреплена слева к кровати, прямо под рукой. Почему он мне про кнопку сказал только сейчас, я ума не приложу, но вот только волнение от такой внезапной информации на меня нахлынула толстой высокой волной. Он вышел, и тут же поменялся местами с ней.
Лена.
Она держала зонт и сумку в руках, но при этом всё равно была вся мокрая. Её чёрные волосы сосульками висели на плечах и прилеплялись к милому овалу лица. Такие родные и знакомые черты. Но сейчас она опустила голову и стояла у порога, даже не смотря на меня. Я искренне не понимал, почему я вижу именно такую реакцию, я был уверен, что сейчас она утопит меня в поцелуях и объятиях. Мне очень хочется знать, почему я ошибался.
Она сняла синее пальто и повесила его на спинку стула. Оно было мокрым, поэтому, сев, она не прислонялась к нему спиной, а сложила руки на коленях и немного наклонилась, уставившись в пол. На её макушке я увидел корни начинающейся седины. Сумку она поставила под ноги, а зонт просто бросила на пол, словно у неё не было сил его держать.
Мы просидели в полной тишине около пяти минут, пока она не заговорила.
– Мне было трудно. – Её голос звучал измождённо. У меня чуть слезы не навернулись от всего лишь трёх слов, упавших с её трясущихся губ. А я опять молчал. Я хотел сказать очень многое, но вот сделать