к Урганту, паспорт отдать! Заехать к уважаемым людям, дать гражданство своего государства… Вернее, так! – он поднял указательный палец и выпучил глаза. –МИКРО-АРИС-ТОК-РА-ТИ-ЧЕС-КО-ГО государства…. БА-РО-НА РЭЙ-ФЕЛЬ-ДА! Или, «Жизнь после жизни», – скромно добавил он, понизив голос.
–Ну, планы у вас, как погляжу, далекоооо идущие, – улыбнулась я. –Спасибо за откровенный разговор, Родион Евгеньевич. И, можете идти.
Последний день марта…
Для кого-то, этот день не значил ничего, но для меня, знаменовал собой новый поворот. Перевод в другое отделение. На сегодня, осталось посмотреть еще одного пациента и, разумеется, успеть написать по нему патопсихологическое заключение.
Крошечная стеклянная египетская пирамидка переливалась в лучах весеннего солнца. Одна из немногих посторонних вещей, что приютилась на моем рабочем столе и радовала глаз в любую погоду. Сейчас, она смотрелась наиболее великолепно.
В дверь нетерпеливо постучали.
–Да, войдите! – вздрогнув, я отвлеклась от беспечного созерцания пирамидки.
Грузный санитар (банка – хоть куда!) в зеленой форме, привел тощего, как спичка, пациента. В отличие от перевозбужденного предыдущего, этот явно пребывал в подавленном состоянии. Казалось, что скорбная маска намертво приклеилась к его лицу. Глаза и щеки впали, губы застыли тонкой прямой линией. Мясистый нос неуместно смотрелся на исхудавшем лице. На пациенте висела не очень чистая пижама грязного синего цвета, рукава которой он закатал по-разному.
–Прошу, присаживайтесь.
Не здороваясь, пациент приземлился на стул рядом с моим столом.
–У него бачки скоро. Долго не задержите? – прогремел санитар.
–Бачки? У этого качка Бухенвальдского?! Вы шутите? – я вопросительно уставилась на санитара.
И вообще не понимала, почему труд пациентов так безбожно эксплуатируют. Мало того, что кормят баландой, так еще и тяжелые бачки для еды заставляют таскать, спины гнуть.
Зарплата мертвых душ, простых работников больницы – бесперебойно летит в карман администрации.
–Больше некому идти! – развел ручищами санитар.
–Другого поищите, пожалуйста. В отделении, так-то, покрупнее ребята есть, – я смерила его многозначительным взглядом. -Последний день работаю, нужно посмотреть парня, врач попросил.
–Ладно! – быкоподобный санитар громыхнул дверью.
–Арина Витальевна, психолог, немного с вами побеседую, – я перевела взгляд на пациента. –Как к вам обращаться?
–Ефим. Борисыч, – выдавил из себя тот.
–За что к нам-то попал, Ефим Борисыч?
–Наркотиками, отравился. Суицид. Три года. Назад. И, снова… – рублено ответил Ефим.
–Из-за чего… с собой-то так? – я сделала скупые пометки на листе насчет попыток самоубийств.
–Из-за чипов. Я был святым человеком, и отец мой был святым человеком… Потом, меня поймали китайцы и внедрили… внедрили чип, а сами китайцы – это люди Антихриста, – взахлеб затараторил он. –Когда в меня верили, меня больше не было…
–Вы