«Нури» и заливать в себя горячий цикорий вместо кофе.
–Аринка! Ну что, убегаешь уже? – она остановилась и похлопала меня по плечу.
–Да…– я поймала ее внимательный взгляд. –На днях, обязательно зайду!
–Да заходи хоть каждый день! Чай, совсем ведь недалеко от нас убежала… – она махнула пухлой рукой. –У нас, сама знаешь, что ни день… Сегодня вон, Аркаша наш Реутов… Чуть в щиток не залез, балда!
–Здрасте, Арина Витальевна! – низкорослый олигофренчик, бесцеремонно вклиниваясь в разговор, схватил меня за рукав халата.
Белоснежного, недавно постиранного медицинским мылом и тщательно выглаженного.
–А ну пшел отсюда! – крикнула Валентина Кузьминична, сделав серьезное лицо.
–Я на вас женюсь! Заберите меня домой… Жраааать буду варить! – он скалился и подпрыгивал, потирая маленькие ручонки.
–Ты уже на Кристине раз сто женился! Иди за шваброй, помоги вон санитарке лучше! – продолжала кричать бабушка-врач.
Так я ее мысленно и называла – бабушка-врач.
Олигофренчик (умственно-отсталый, то есть), послушно удалился. Бабушку здесь уважали и боялись.
–Так что там с щитком-то? – полюбопытствовала я.
–Ну что… А! – она вновь заулыбалась. –Аркаша голоса оттуда слышал… они его… ну, голубым обзывали… Воздействие мол, плохое идет оттуда, вот ему надо было залезть и выключить, вот оно что!
Я прыснула от смеха и покачала головой.
Что ни день, то очередная история. Блог в инстаграме завести, что ли…
И строчить на обеде постики с хэштэгом #историиизщитка.
–Ладно, Валентина Кузьминична, я побегу. Пора уже, время… – я многозначительно кивнула на пакеты с патопсихологическим и бытовым скарбом, и перевела взгляд на круглые запыленные настенные часы, показывающие без пяти девять.
–Ну беги, дорогая, беги! Заходи! – переваливаясь, она направилась через отделение в свой кабинет.
Я ускорила шаг. Не забывая о минах, добралась до заветной серой двери.
Одна дверь отделяла меня от новой работы…
–Арина Витальевна, очень жаль, что вы больше не будете группы у нас вести…
Со спины, я узнала голос сухощавого и патлатого Витьки. Он всегда носил разноцветный шарфик на утонченной шее, за что его окрестили «поэтом».
–Ну, Витя… Новый психолог теперь будет с вами заниматься, – я повернулась к нему лицом.
Спиной вообще к психическим больным лучше не поворачиваться – одно из многочисленных правил пресловутой психиатрической бдительности.
–Да не будет никто с нами общаться, заниматься! – его мутные серые глаза заблестели. –Опять свои скучные тесты сунут, и все! – он махнул рукой и уныло пошаркал в свою палату.
Хроны беспорядочно сновали по отделению. Этакое броуновское движение по-психовски.
Родные все такие стали, зараза… И Витька, и олигофренчик тот Женька, что всей женской части медперсонала предлагал услуги домашнего повара. И слащавые эпилептики, и шизофреник Максим, беспрерывно мурлыкающий