ли, в мужском отделении могут так истошно вопить. На психе, конечно, можно и не такое услышать, но для более-менее «сохранного» отделения – это слишком.
За неплотно прикрытой дверью замелькали тени.
Надо же, на ключ-то не закрывают, как в четверке…
–Дебила кусок! Перемывай! – истошный визг обрел очертания.
С грохотом упала деревянная швабра.
Наверное, санитарка какая-то, с озвучкой мерзкой, приставучей болонки. Визг ударил по ушам.
В четверке так не орали даже на самых «спецотловленных».
То-то, тут подозрительно чисто. Пациенты пол и стены наверняка драят несколько раз на дню.
Я снова перевела взгляд на табличку. Под жирными синими буквами алело изображение телефонной трубки. На двух других кабинетах справа такой значок отсутствовал.
Кстати, на двери одного из них значилась надпись: «Кабинет медицинского психолога».
Видимо, мой будущий кабинет.
Кто-то, считал заведующего душкой. Некоторые именовали тираном, волком в овечьей шкуре. Так или иначе, он любил порядок.
Что ж, к режиму – не привыкать!
–Войдите! – ответили за дверью на мой робкий стук.
Нога ступила на мягкий, обволакивающий ковер.
Кабинет утопал в полумраке. Пахло свежезаваренным зеленым чаем, как на китайской церемонии.
Сначала, мой взгляд упал не на заведующего, а на еще более крупные и причудливые картины. Поле боя горело адским пламенем, а чернеющее небо опускалось на солдат, потерявших всякую надежду. Побросав окровавленные мечи и копья, они возвели руки к небу, моля пощады у разгневанных высших сил.
На другой картине извивалось двуликое существо со множеством изогнутых лап, напоминающих щупальца. Ровно посередине, его рассекала прямая линия ни черное и белое. На каждой стороне блестело по глазу.
Кто-то из пациентов нарисовал. Фрагментарность, разрозненность шизофренического мышления налицо.
Хаос, раздирающий души, первобытный страх и абсурд – с этим, и сталкиваются психотики. Едва ли кто понимает их. Суровая система больницы в виде «правильных» врачей и фанатичных до соблюдения режима представителей младшего и среднего медперсонала не беспокоится об их внутреннем мире, обращая внимание лишь на…
–Носки!!! Перевертов не хочет менять носки!
В кабинет бесцеремонно ворвалась – наверное, медсестра – с впалыми безумными глазами, эпичным фонарем под одним из них и ногами, выгнутыми колесом.
Как говорится – первое, что в глаза бросилось.
Резко запахло дешевым парфюмом с центрального рынка.
–Так… психолог? – заведующий проигнорировал медсестру, первым делом, обратившись ко мне мягким, льняным голосом.
–Да, Борис Аркадьевич!
–Присядь. Я тут пока… С Надеждой Сергеевной разберусь. Кстати, это – сестра-хозяйка.
Та не поздоровалась и не повернулась в мою сторону, продолжая буравить взглядом стол заведующего, откуда он вещал вкрадчивым, гипнотическим голосом.
Я неловко присела на краешек первого