это – в прошлом.
Я взглянула на часы, чтобы убедиться, что репетиция в театре подо мной закончилась, и только после этого врубила музыку и пылесос. У меня подскочило давление, и, поскольку ругать русского старика за идеализм было бессмысленно, я решила отыграться на ковре. Он почему-то никогда не становился по-настоящему чистым, как бы я ни старалась. Где-то он был цвета овсянки, где-то – бежевый, а некоторые пятна напоминали детали фотографий с места преступления. Мне приходилось осторожно обводить щеткой пылесоса вокруг книжных стопок, которые служили мне чем-то вроде дополнительной мебели – подставками для кофейных чашек, писем и журналов. Я не хотела заводить себе книжные полки: боялась, что почувствую необходимость расставить книги по какому-нибудь четкому принципу: по десятичной классификации Дьюи, или в алфавитном порядке, или каким-то еще более ужасным способом. Книги обитали в моем жилище стопками, порой с меня ростом, и порядок, в котором они располагались, был настолько субъективным, насколько хватало моей фантазии.
Набоков у меня находился между Гоголем и Хемингуэем, уютно устроившись между Старым и Новым Светом; Уилла Кэтер, Теодор Драйзер и Томас Гарди лежали вместе не из-за хронологической близости, а потому что все они так или иначе ассоциировались у меня с сухостью (хотя в случае с Драйзером с сухостью было связано, пожалуй, только имя[26]); Джордж Элиот и Джейн Остин разместились в одной стопке с Теккереем, потому что из его книг у меня была только “Ярмарка тщеславия”, и мне казалось, что Бекки Шарп будет чувствовать себя лучше в дамском обществе (и в глубине души я тревожилась, что, если поселить ее рядом с Дэвидом Копперфилдом, она может его соблазнить). Дальше шли разные стопки современных авторов, которые, по моему мнению, чувствовали бы себя комфортно в обществе друг друга, окажись они на одной коктейльной вечеринке. Ну и еще у меня было как минимум три стопки книг, которые сама я терпеть не могла, но не избавлялась от них на случай, если кто-нибудь вдруг захочет взять почитать. Например, захватывающий роман о семье цирковых артистов или книга в экспериментальном жанре о путешествующей во времени монахине. Мне было бы ужасно обидно, если бы пришлось кому-то объяснять, что я читала эту книгу, но, к сожалению, недавно ее выбросила. Не то чтобы у меня часто что-нибудь просили. Но время от времени хозяин квартиры Тим или его бойфренд Ленни заходили в гости, чтобы порыться в моих стопках и задать лучший вопрос на свете: “Слушай, не посоветуешь, чего бы такого почитать?” Мне нравилось быть подготовленной.
Стопки с книгами были главным украшением моего дома. Здесь стояло немного красивой мебели, которую мне отдали родители, и кое-какие стандартные прямоугольные вещи из “Икеи”, но за три года, которые я прожила в этой квартире, у меня так и не дошли руки до стен – на них не было ни одной картины. А кроватью мне по-прежнему служил брошенный на пол матрас. Наверное, из-за семейных преданий моего отца мысль, что в один прекрасный день мне, вероятно, придется бежать через границу, никогда не казалась мне слишком дикой. Если не считать книг,