не запоминающегося лица. Словно он был не человек, а механическая кукла, полностью лишенная мимики. Впрочем, он-то смотрел на меня внимательно. Словно пытался запечатлеть мой облик в своем сознании навсегда. Такое ощущение у меня возникло.
Первый шок прошел, и я заметил, что Леди смотрит не на меня. Она смотрела на Анастасию. Заинтересованно, с легким удивлением и даже с чуть улавливаемой улыбкой. Анастасия, замерев, смотрела на нее. В ее глазах читались нескрываемое восхищение и какой-то детский восторг.
А у меня… у меня было то же самое. Так бывает, когда встречаешься с чем-то действительно прекрасным, настоящим. Это состояние длилось какое-то время, пока я вдруг не почувствовал странное пощипывание, словно от электрического тока, в нижней части шеи. Потом это легкое ощущение превратилось в чувство тяжелого ожерелья, давящего на шею и грудь.
Я автоматически опустил глаза, чтобы посмотреть, что там. Но ничего не увидел, и ощущение практически сразу же исчезло. Когда я поднял глаза, напротив нас были только пустые столы и стулья. Камин горел. Анастасия смотрела туда же, куда и я за секунду до этого. Я тронул ее за плечо, она повернулась ко мне, и в ее глазах я увидел медленно гаснущие фиолетовые искорки.
– Ты тоже это видела, – с облегчением выдохнул я.
Есть у нас в Тюмени между улицами Республики и Ленина небольшой скверик. Официальное его название – сквер Немцова. В недавнем прошлом его благоустроили, сделали дорожки, поставили фонари, и стало очень даже прилично. Туда мы с Анастасией приехали в некотором оцепенении от случившегося. Мы сами не понимали, почему нас потянуло именно сюда.
Сейчас я, пожалуй, уже кое-что понимаю. Но только кое-что. А тогда мы были под впечатлением от встречи с Эдельвейс. С другим миром. Для людей, все так же привычно спешивших по своим делам, ничего не изменилось, но для нас… изменилось все. Нам словно приоткрылась узенькая щель двери, ведущей в неведомое ранее пространство.
Скверик встретил нас заснеженно. Огромные лиственницы нависали над дорожками, и, несмотря на то что территория была небольшой, у нас – по крайней мере, у меня точно – возникло ощущение, что мы попали в совершенно другой город.
Я впервые увидел (или почувствовал?) особенность этого места: с одной стороны были жилые дома, старые пятиэтажки-хрущевки, а с другой – храм Симеона Богоприимца. Невысокое здание с домовым храмом, построенное в конце XIX века меценатами для сиротского приюта.
Помню, как отчетливо проявилась мысль о том, что будто профанное и сакральное соединились здесь непостижимым образом, сочетавшись с переходом-сквером между открытыми пространствами улиц.
Мы выбрали скамейку, стоявшую уединенно и поодаль от центрального прохода. Сели. И инстинктивно оглянулись вокруг.
И вот как же странно – словно внезапно пришедшее ощущение дежавю: зазвенела в сознании особенность момента – вокруг никого не было. Ни одного человека. Хотя это переход в центре города. Мы были одни. Вроде бы. Но мы явственно чувствовали, что это не так. Что есть нечто вокруг