улыбка. Здоровается крепко со всеми встреченными на пути мужиками. Всегда куда-то спешит и излишне кипишует.
Наши уже догружают первый трактор. Кидаюсь к куче с вилами. Блин, опять поспешил и споткнулся, уронив мусор. Студенты хохочут. Как оказалось, не надо мной, а над Айратом, который уронил на себя внутренности лопнувшего мешка. Жук подходит к Северной. О чем-то говорят, посматривая на нас.
Студенты веселятся как могут. Как могут веселиться два выпускника ВУЗа, копаясь в тракторе с мусором в одежде как у французов под Москвой, которые обмороженными бредут между деревень. Листают какие-то журналы, вот нашли бюстик алюминиевый чей-то в куче мусора.
Жук, сунув руки в карманы, с очень довольным видом направляется к нам.
– Ребят, можно вас на минутку, – все встают вокруг, Жук прикуривает сигарету, – с понедельника вас отправляют в 190-ый, на ингибиторы.
– Как нахуй?!
– Так вот, начальник цеха распоряжение издал, там людей не хватает. Один в ночь, другой в день, как мастера смен. И вы с Айратом тоже. И меня туда переводят с вами.
– А чё заранее не сообщили? А мы чё отдельно будем? Надолго это? Чё за хуйня ваще? – студенты сыпят вопросами, переглядываясь друг на друга. Жук выпускает струю дыма, расплывается в довольнейшей улыбке сродни экстазу и откидывается назад, разводя руками. Это вторая дурная привычка Жука. Сообщать неприятную новость, связанную с работой, застав тебя врасплох. Так, как умеет только он. Когда ты не ждешь подвоха, когда твой хрупкий мирок только-только вошел в некое подобие стабильного течения между немилосердных жерновов производства, стирающих в труху твои безрадостные будни, появляется Жук как посланник Бога Хаоса, как сынок мамы Анархии Производства. Как непредсказуемый наркоман, сующий в темном подъезде в печень нож ждущему лифта гражданину, чтоб вырвать из рук портфель, так же Жук сообщит тебе новость, когда ты мирно переодеваешься после рабочего дня, стоя к нему спиной у своего шкафчика, в предвкушении вечера, поставив босые пятки после душа на картонку. Весь эффект во внезапности. А на все недоумевающие вопросы тебя будет ждать неизменная картина – разведенные в стороны руки, довольный смех и ответ: «Не зна-а-а-а-ю». Это смесь больного мазохизма, с радостью встречающего очередной удар судьбы довольным хохотом (потому что это коснется и его в первую очередь), с вековой грустью в глазах и покорностью перед неумолимой сумасбродной волей великого кормчего цеха. Жук бьёт наотмашь и снимает все сливки твоей растерянности и огорчения. Это единственное удовольствие в его тяжелой жизни вечного бегунка между рабочими и начальством. Маленький энергетический вампиризм. Тем более он лет пять уже не пьет, завязал.
Да, похоже идея с фильмом дала трещину, – думаю я с усмешкой. Студенты явно недовольны переменами в их завтрашнем дне. Что-то шепчутся, Лёха достал календарь на телефоне, Ленар курит, зло бормочет в спину уходящего, подпитавшегося энергией Жука, проклятья. Касаясь всей родни начальника цеха и каждой трубы завода. Ниче-ниче, завод он такой, тут всякое бывает. Это тебе не киностудия. Походите и в смену, дружки неразлучные. А