почти сразу обуял меня. Впрочем, спустя немного, сквозь сильную дремоту, мне стал доноситься чей-то голос. Сначала я подумал, что это мой отец, завидев кого-то в окно, пытается докричаться до меня, но голос был таким тихим и слышался так близко, что он определённо витал где-то здесь, в спальне. Я огляделся вокруг. Мои глаза уже достаточно привыкли к жуткому мраку и могли запросто завидеть всякую живую душу, однако по-прежнему комната казалась пустой. Тогда я встал и осмотрелся ещё внимательней. Голос явно был женским и старческим, он всё повторял чьё-то имя, то ли прося о помощи, то ли желая остаться в покое. Только в этот момент я понял, что всё это время со мной на кровати лежал человек. Пожилая женщина, чуть приподняв голову, смотрела на меня, как на тень, и, вероятно, пыталась разглядеть во мне родного человека. «Ваня, ты здесь?» – повторяла она, пока я притаившись стоял и чего-то ждал. Затем, сильно рассердившись и даже ругнувшись бранным словцом, она тяжело приподнялась с постели и начала нащупывать свою деревянную трость. Трость стояла прямо за тумбой. Я тут же выбежал из спальни и со страхом в сердце бросился к отцу, которого меж тем тоже сморило сном. Отец не сразу сообразил, в чём суть, а когда сообразил, то увидел за моей спиной полноватую старушку, которая стояла в дверном проёме и сильно в нас всматривалась.
Старуха была похожа на ведьму. Её трость истерично подрагивала в руке, и мы с отцом тут же притаились, – словно мыши, не зная, что сказать и как быть. Вдобавок сама хозяйка только и делала что молчала, истязая нас своим безумным взглядом. Старуха смотрела то на нас, то на вымытую посуду и с каждой секундой наполнялась яростью. «Ваня, не пойму, чего ты не откликаешься?» – злобно спросила она то ли отца, то ли меня. Я тут же смекнул, что со зрением у старухи было совсем плохо, и дал отцу сигнал бежать. Тем не менее, невзирая на её преклонный возраст и старческую слепоту, хозяйка успела схватить меня за руку и остановить. Я со всей силы попытался вырваться, но не смог. Началась суматоха.
Испугались мы не на шутку. Её рука зажала мою так сильно, что мне сделалось не по себе. Она как будто насмерть вцепилась в меня и снова принялась разглядывать, но уже лицом к лицу. Взгляд её был настолько пронзительным, что мне показалось, точно она медленно выкорчёвывает из меня все секреты, точно я был не напротив старухи, а напротив врага, под настоящими пытками. «Не наши вы», – через некоторое время проговорила она и со злости раза три стукнула своей тростью по полу. Отец в ответ начал оправдываться, бледнее с каждой секундой и умоляя меня отпустить. Он говорил, что мы из деревенских и всего лишь заблудились в лесу, но старуха стояла на своём и не двигалась ни с места. «Ваня придёт – он вас сдаст куда надо, ворьё бесстыдное», – лишь говорила она, не обращая внимания на слова отца. В её голосе в полной мере ощущалась невиданная злоба, которую прежде я никогда не встречал. От этого мне хотелось просто толкнуть её и устремиться отсюда как можно дальше. Я напрочь позабыл о своём стыде, и дело здесь