ага, – откликнулся Вран. – Пойдём, что ли?
Дорога была та же, что и вчера, до пляжа. В предутренней дымке над лугами казалось, что над травой кто-то ходит, серый, бесформенный, будто принюхиваясь к земле. Но это всегда так кажется: обращать внимание на мороки деревенские отучились ещё в раннем детстве.
Возле лодок они притормозили, удобнее раскладывая внутри одной вещи. Антошка так и молчал всю дорогу, но сейчас Врану показалось, что друга что-то всерьёз озаботило.
– Колись, чего такой хмурый? – его напряжённость не осталась без внимания и дядьки. – Обосрался ночью, не иначе?
Вран против желания хохотнул. Звук разнёсся над рекой и утонул где-то в тумане.
– Скажешь тоже… Забыл я что-то. А что – не могу сообразить, голова трещит.
Его сумку, уже втиснутую под борт, пришлось достать и раскрыть. Нож, какая-то тряпка, подушечка с запасными крючками, чашка, пара ложек. На дне, свёрнутый кульком, подсак – просто сетка, без рамки, которую можно было сделать в лесу из пары-тройки веток. Ломоть хлеба, завёрнутый в запасные трусы и сунутый в отродясь не чищенный погнутый котелок.
– Я почему-то знаю, что ты забыл, – зловещим шёпотом, чтобы не пугать туман и не будоражить речных духов, сказал Вран, притоптывая влажный с ночи песок сапогом: здесь босиком не побегаешь, все трое были обуты. – Черви где, дружище?
Вопрос будто повис в воздухе дымной прядью, медленно растворяясь, оседая на землю.
– Бородавки Трода! – выдохнул Санчо. – А и правда, племяш, где? Ты ж нарыл вечером, я коробку видел.
– Её и забыл, точно, – покаянно опустив голову, прошептал Антошка. – Я не специально. Во дворе поставил возле будки, ну и… Спал плохо, ты меня растолкал ещё… резко слишком.
– А чего, тебя нежными поцелуями будить, блин?! Так я не по этой части. Как умею, так и растолкал. Возвращаемся?
Наёмник недобро усмехнулся. Судя по всему, племянника ожидала хорошая взбучка.
Над рекой начало светиться небо, утро уже. Если всем возвращаться, потом снова идти, утренняя зорька будет безнадёжно упущена.
– А всем-то зачем назад? – удивился Вран. – Тоха прощелкал, ему и идти. А потом на второй лодке переплывёт. Да и вплавь можно, коробку одной рукой над головой держать. Или ещё проще – перевезёт на лодке, оставит червей, потом обратно судно, вернётся вплавь и догонит нас по лесу.
– А что? Нормально распедалил. Давай, племяш, топай. А мы поплыли.
Санчо брезгливо осмотрел весла – самодельные, вытесанные довольно криво, но не руками же грести, – и прыгнул в лодку, едва не перевернув её на мелководье.
– Раньше сядешь – раньше выйдешь. Поехали, Вран, а ты, Антуан, давай, бегом. Пацан молодой, шустрый, небось догонишь нас ещё до горелого дуба.
Бегом у друга сейчас получалось плохо. Он развернулся и понуро потопал по дороге наверх, к холму, скрывающему деревню. Над ним – далеко отсюда, но казалось, что над ним – вверх и в стороны уходила серовато-молочная, огромная стена Полосы.
– Такими темпами он нас к обеду догонит, – хмыкнул Санчо. – Ну да хрен с ним, если черви