между зимой и летом впервые широко готовился предстать перед ним, обновив его чувства, окрасив их новым переживанием, новым ощущением слитности всего, и именно в таких противоположных понятиях.
Спустя сутки его обнимали две пары рук вдвое сильней, чем однажды здесь же при прощании, а выбравшийся из заточения в машине Хаф лизал лицо Анри с таким неистовым рвением, что заставил того расхохотаться на всю округу. Это прорвало плотину, и он вдруг почувствовал в себе желание рассказать родителям обо всем, что он узнал за эти несколько месяцев. И впервые – впервые за все эти годы, Анри проговорил с родителями весь вечер, которые не веря своим ушам, слушали и слушали его, запечатлевая этот момент в своей памяти насовсем. Джоан не могла поверить, когда Анри дал ей один из журналов, сказав что внутри его собственная статья. С тех пор она собирала все, чтобы не пропустить не одну, и чрезвычайно гордилась этой коллекцией.
К вечеру Анри внезапно понял, что его ресурсы истощились. Его внезапная откровенность изумила его самого, но он уже не в силах был анализировать эти внезапные всплески, которые сами пожелали быть высказанными. Поэтому, почувствовав, что сил практически больше ни на что не остаётся, просто отправился к себе. Подниматься по такой знакомой скрипящей четвертой ступенькой лестнице казалось необъяснимо странным и в то же время таким волшебным. Он отворил дверь и заглянут в комнату. Казалось, Джоан и Эдвин не изменили ни одной вещи в его комнате, только лишь было заметно, как Джоан заботилась о чистоте, но пространство, созданное Анри, оставалось нетронутым. Слабо веря в происходящее, Анри упал на свою кровать, и позвав пса, немедленно провалился в сон. Хаф традиционно сложил на него все четыре лапы и голову, и, повиляв в темноте хвостом несколько минут от внезапного счастья, заснул тоже.
За ночь Анри не видел ни одного сна, и спустившись лишь к обеду, снова был тем же самым Анри, только заметно повзрослевшим в глазах родителей. Словоохотливость, которая лилась из него вчера, исчезла, уступив место привычной им всем молчаливой
сдержанности. Анри вернулся к прежней стратегии, но мысленно то и дело возвращался к эпизоду вчера, какого сам от себя никак не ожидал. Сегодня они все вместе планировали навестить всех родственниками со стороны Эдвина, которые очень хотели увидеть его и послушать о том, как Анри провел полгода, и он догадывался, что там его будут встречать словно героя, и накапливал внутренние ресурсы. Вечер удался, Анри делился кое чем особенным из изученного, умело выбирая в какую сторону повести разговор, который сам же только задавал направляющими фразами, а в остальное время только наслаждался спокойствием и вернувшимся на эти короткие дни ощущение хоть уже и какого-то детского, но домашнего атмосферного пространства.
Остальные пять дней пролетели как пять минут. Никто из них не успел оглянуться, как Анри снова отправился в дорогу, и в одном из домов снова взяли терпеливую паузу ожидания. Самолет нес Анри в заснеженный город, где в маленькой