что, ты всерьез веришь тому, что написано в газете? – спросил Алекс Джонс без особого интереса, только для разговора. – Откуда им знать, что это самоубийства? Мало ли пьяных купается в реке – может, это просто банальная неосторожность?
Билл прицокнул и покачал головой.
– Говорю же тебе, об этом много где писали.
– Подумаешь, много где. Если бы происшествие было серьезным, его бы наверняка освещали серьезные издания, а не «ЛенинградЛайф», эта желтая газета, которая годится только на то, чтобы заворачивать в нее твои бифштексы.
– Кто его теперь разберет! А интересно все-таки, как с этим обстоят дела у наших финских соседей?
Вонючка Билл затушил скуренную до фильтра сигарету и сложил на животе пухлые ладошки.
– Бывал ты там, на реке?
Алекс Джонс кивнул, стряхнув пепел в банку.
– Несколько раз с семьей. Арише, кажется, было лет пять или шесть.
– Ну и как там?
– Красиво, как еще. Это было давно, тогда меня многое впечатляло.
Доктор Алекс Джонс ответил так не из высокомерия. Просто ему казалось, что только самый ленивый житель Ленинградской области не посетил еще эту жемчужину внутреннего туризма, которая одинаково хорошо годилась и для рафтинга (третья категория сложности с элементами шестой), и для рыбалки (клевали судак, лещ и окунь, а при удачном раскладе – и деликатесная форель!). Он бывал и на Айеройоки, южном рукаве российско-финской реки Вуоксы, и на самой Вуоксе, в Финляндии, где они с женой наблюдали знаменитый водоскат Иматранкоски, и в Иматре. Игорь Альбертович же не посещал ни одного из перечисленных мест, для него лучшим местом отдыха на протяжении многих лет являлась комфортабельная дача в Лампово. Оттого, не имея возможности поддержать тему, он принялся нетерпеливо барабанить пальцами по подоконнику, приговаривая: «Ну да, ну да…» – и под этот мерный цокот Алекс Джонс погрузился в воспоминания.
По непонятной причине память отбросила его на двадцать лет назад, в то переломное лето, когда, приехав в Москву из маленького северного городка, он сдал вступительные экзамены в Сеченовку3 и не без гордости обнаружил свое имя в списке рекомендованных к зачислению. Через пять лет, окончив университет с отличием, он не раздумывая поступил в аспирантуру на кафедру фармакологии, успешно защитился, женился, стал отцом. Дальнейшая его жизнь в целом протекала довольно однообразно: он трудился в НИИ молекулярной медицины рядовым научным сотрудником, сочетая практическую работу в лаборатории с посещением научных конференций, симпозиумов и презентаций.
Оригинальными идеями в те времена Алекс Джонс не блистал. Он проводил рутинные исследования, которые представляли личный интерес для руководства лаборатории, но едва ли обещали сенсационные результаты. Научная деятельность разочаровала его так же быстро, как однажды пленила, и он всерьез засомневался в правильности выбранного пути. Тесть