положение вещей категорически не устраивало Алекса Джонса. Будучи по сути своей неутомимым искателем и одновременно самым безжалостным критиком собственной работы, он не желал останавливаться на середине пути и удовлетворяться достигнутым. У него уже были задумки относительно нового, гораздо более прогрессивного препарата, и он надеялся в скором времени начать претворять их в жизнь.
Примерно за два года до этого, как раз накануне окончания доклинических испытаний нейросода, брак Алекса Джонса тоже подошел к своему логическому завершению, о чем жена Катерина малодушно предпочла сообщить ему по телефону. Вместе с их дочерью она тогда гостила у своих родителей в Москве и, как обычно позвонив вечером, призналась, что больше не может притворяться, будто у них все хорошо, и что им лучше расстаться.
Это признание оказалось как нельзя более некстати. Алекс Джонс и без того был утомлен и морально измотан и с нетерпением ждал момента, когда все его дела закончатся и он сможет взять небольшую передышку, во время которой, как он надеялся, их с Катериной отношения немного восстановятся. Но в тоне ее голоса звучала такая непоколебимая решимость, что Алекс Джонс сразу понял: переубедить ее не удастся. Да и сам он уже не был уверен, что хочет этого.
После того как они с Катериной официально оформили развод в Москве, Алекс Джонс сразу же вернулся в Воглино. Когда он впервые вошел в опустевшую, непривычно тихую квартиру, где не пахло горячим ужином, а под ногами не валялись детские игрушки, ему сделалось не по себе. Но прошла неделя его холостяцкой жизни, а за ней вторая и третья, и ему это стало даже нравиться. Он не слишком тяготился одиночеством и уж точно не скучал по семейным скандалам с хлопаньем дверями и криками. Стало так спокойно, словно он переселился на необитаемый остров, только с приятным бонусом в виде возможности иногда выбираться в люди.
Распаковывая чемодан, Алекс Джонс удивлялся, как это все-таки просто: вот так взять и разрушить то, что многие годы казалось незыблемым. Он всего лишь скатался на «Сапсане» в Москву, забрал свои вещи, которых оказалось немного, и сухо попрощался с родителями теперь уже бывшей жены, после чего сел в такси и уехал обратно на вокзал, стараясь по дороге не вспоминать, как заплаканная Ариша цеплялась своими маленькими ручками за воротник его пальто.
Если бы Алекс Джонс действительно хотел, разлуки с дочерью можно было бы избежать: его, вообще-то, звали обратно в Москву, но он не поехал. Квартира, в которой он жил с семьей до переезда, принадлежала родителям Катерины, и после развода он уже не мог туда вернуться, а приобретать жилье в столице было на тот момент слишком накладно, да и незачем, ведь вся его жизнь теперь сосредоточилась в Воглине.
Спустя примерно год после того, как нейросод был официально запущен в производство, между руководством НИИ и представителями «Биохрона» была достигнута договоренность о дальнейшем взаимодействии.