ее и тем самым поставить под угрозу ход расследования, я не могу вас остановить. Однако не забывайте о последствиях, а они будут, я вам обещаю, Хартманн.
Вебер кашлянул; Скоугор умолкла. Майер выглядел довольным.
– Риэ, – наконец сказал Хартманн, – я думаю, мы можем подождать. При условии… – Просительная улыбка мелькнула на его губах.
– При каком условии? – спросил Майер.
– При условии, что вы предупредите нас, когда соберетесь общаться с прессой. Так, чтобы мы могли работать вместе. И быть уверенными, что все правильно.
Он сложил руки на груди. Рубашка того же цвета, что и предвыборный плакат за спиной. Все здесь было продумано и скоординировано. Спланировано.
Лунд достала визитку, вычеркнула свое имя, вписала вместо него имя Майера.
– Завтра утром позвоните Яну Майеру по этому номеру, – сказала она. – Он будет держать вас в курсе.
– А разве не вы? – спросил Хартманн.
– Нет, – ответила Лунд. – Дело ведет он.
Вебер ушел вслед за полицейскими. Скоугор все еще кипела негодованием:
– Что, вообще, происходит, Троэльс?
– Понятия не имею.
– Если мы что-то скроем, а журналисты потом пронюхают об этом, они разнесут нас в клочья. Они обожают такие истории.
– Мы ничего не скрываем. Мы делаем то, о чем просит полиция.
– Да никто об этом и не вспомнит.
Хартманн надел пиджак, задумчиво посмотрел на нее:
– Выбора у нас нет. Те же журналисты точно так же разнесут нас в клочья, если мы помешаем расследованию. Лунд прекрасно это понимает. И раз мы не имеем никакого отношения к убийству, тут не о чем больше говорить.
Скоугор уставилась на него:
– Что? Девушку нашли в одной из наших машин! По-твоему, мы не имеем отношения к ее убийству?
– Не имеем. А вот что меня действительно волнует, так это наша кампания.
Он указал на дверь, ведущую в основные помещения их штаба. В дневное время там работало восемь-десять сотрудников.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты уверена в том, что мы защищены? Наши компьютеры, электронная почта?
Едкая усмешка.
– По-моему, у тебя начинается паранойя.
– Вспомни Бремера. Как он смог так ловко обыграть нас с финансированием школ? Откуда он знал о двадцати процентах? – Хартманн вспоминал разговор с Бремером, слова мэра о его покойном отце. – Старый лис что-то задумал.
Она принесла ему пальто, помогла одеться, заботливо застегнула все пуговицы.
– Что, например?
Хартманн рассказал ей вкратце о том, зачем приходила Тереза Крузе, о неизвестном журналисте, который наводит о нем справки.
– Нет никаких сомнений, что он получил часть информации отсюда, а как же иначе?
– Почему ты мне ничего не сказал? – недовольно спросила Скоугор.
– Говорю сейчас.
Он заглянул в основной офис. Столы и компьютеры, полки с папками, телефоны. Внутри этой комнаты, в глубине ратуши, хранились все подробности их предвыборной кампании, надежно запираемые на ночь на ключ.
– Поезжай домой, –