Владимирович! Оберегайте свою очаровательную даму! Прошу к столу!
Возглас хозяйки возымел действие. Гости потянулись в соседнюю комнату, заставленную столами с закусками и винами.
– Как вас сердечно встречают! Даже завидно! – нагибаясь к Софье, прошептал Бенедиктин. Она посмотрела в его улыбающееся лицо, подумала: «Шутит».
Довольно просторная комната, куда они вошли, была заставлена таким обилием всяких вещей, что им просто не было счета, а на пианино, стоявшем в углу под прикрытием кружевных дорожек, паслось стадо мраморных слонов. Тут были экземпляры самых различных размеров и расцветок: от белых, величиной почти с кошку, до желтых и серых, размером не более одного сустава мизинца. Угловой столик был заставлен флаконами, зеркалами, коробками. Стены комнаты были увешаны коврами, а с потолка спускались парашютики: красные, белые, зеленые, голубые, желтые. На диване и кушетке лежали в цветных наволочках подушки тоже разнообразных размеров: самая большая занимала треть дивана, самая маленькая свободно уместилась бы на ладони. С первой же минуты Софья почувствовала, что это обилие вещей угнетает ее.
Гости усаживались долго и утомительно. Софье несколько раз пришлось перейти с одного места на другое. «Передвигают меня, как фигуру на шахматной доске», – пришло ей в голову. Соседом ее справа оказался все тот же Бенедиктин, а слева – хозяйка дома.
– Вы, душечка, сплошное очарование! Прелесть! – сжимая Софье руку выше локтя, зашептала хозяйка дома. – Григорий Владимирович от вас без ума, и не только он…
Она что-то шептала еще, но Софья опустила голову и старалась не слушать ее. Все, что говорила эта молодящаяся женщина, до того было льстиво и пошло, что Софье стало противно. Ей припомнился один разговор с Алексеем.
Как-то раз они вместе зашли в дом старого друга Великановых – профессора университета. То, что они увидели там, крайне поразило Алексея. Многочисленное семейство профессора, прежде чем сесть за стол, подходило к нему и поочередно прикладывалось к руке. Профессор с буддийским спокойствием восседал в кресле, ничем не выражая своего отношения к происходящему. После обеда все это снова повторилось. Приглашенные к столу Алексей и Софья сконфуженно переглядывались, испытывая острое желание скорей уйти отсюда. Когда они вышли на улицу, Алексей сказал:
– Сколько же еще у нас дикости ютится по закоулкам быта!.. Наблюдая за этой церемонией, я чувствовал себя отброшенным назад по меньшей мере лет на пятьдесят. А ведь живем на подступах к коммунизму!
Софья попыталась защищать обычаи семьи ссылкой на то, что так повелось издавна, вошло в привычку и люди исполняют ее механически, но Алексей запротестовал:
– Ты со своим примиренчеством далеко пойдешь. Учти, что это «механическое» исполнение обычаев часто лежит рядом с консерватизмом в работе.
Софья заспорила, но спорила вяло, отлично понимая, что правда на стороне Алексея. Да и профессор, которого они посетили, был известен в университете как рутинер и педант, чуравшийся всего нового.
«А что