ни одного сотрудника не осталось. И в тридцать один год аграрник-марксист Фитин стал самым главным начальником советской внешней разведки! Пришлось ему на ходу доучиваться и все создавать заново. И это перед войной. Каким-то чудом кое-как справился. Но этого никто не оценил, после войны его в провинцию сослали, а потом и вовсе уволили из органов без пенсии. Говорят, хотя ручаться не стану, что Берия со Сталиным не могли ему простить, что Фитин верил в то, что Гитлер нападет, когда хозяин не верил. И Фитин не сумел этого своего мнения скрыть. Но имейте в виду: даже если это так, то я Сталина не осуждаю. Нельзя терпеть на ключевых постах свидетеля ошибки лидера, тем более большой ошибки, трагической. Фитин должен был бы сказать спасибо, что в живых оставили. По логике должны были бы ликвидировать.
И тут Николай Иванович снова увлекся. Пошел в какие-то глубины. Заговорил опять о том, что разведкой правит рок, и если уж идешь туда работать, то будь готов принять безропотно любой жребий, потому что ты отдаешь на заклание и душу свою и тело. Потом как-то вдруг незаметно перешел на более обыденные рассуждения о сравнительных достоинствах и недостатках разведки легальной и нелегальной, электронной и агентурной, и Данилин стал терять нить. Вроде даже в сон его потянуло. Пока снова не услыхал важного слова: «Англия».
– Филби вместе с его группой тоже уничтожить собирались, да руки не дошли. Уже в деле записали: есть основания считать двойниками. А почему? А потому, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Обязательно! В этом суть – всех всегда подозревать и соответственно действовать. Ну а уж иностранцев тем более. Иначе быть не может. И это, вообще-то, правильно.
– Но разве Филби со товарищи не добыли каких-то исключительно ценных сведений? – вступил в разговор пробудившийся Данилин.
– И сколько, и каких! Может быть, в мировой истории разведки не было более ценного источника – ни у кого и никогда. Все, что британцы во время войны выведывали, попадало на стол к Сталину быстрее, чем к Черчиллю. Данные о готовящемся нападении японцев на Перл-Харбор англичане от США скрыли, а нашим все тут же стало известно. Ну и после войны тоже – и британские, а потом и американские секреты – у нас в кармане.
– Ну так в чем же дело? Как можно таким разведчикам не доверять?
– Никакие они не разведчики! Они – агенты. На контроле у советской резидентуры. Когда Филби и прочих вывезли в Союз, их сделали знатными пенсионерами. Квартиры дали по нашим понятиям приличные. То есть образ жизни почти такой же обеспечили, как у какого-нибудь инструктора ЦК КПСС. Ну или завотделом обкома. Но не выше, выше уже небожители начинались, к ним у нас никого приравнивать нельзя было.
– И что, они обиделись?
– Виду не подавали – но поддавали! Такая у нас была про это присказка. То есть они же по идейным соображениям на нас работали, так что им не к лицу было на материальную сторону бытия обижаться. Но моральную переживали, видимо. Огушили досаду и скуку алкоголем. Когда Филби разрешили дать интервью «Таймс», то он первым делом заявил: «Имейте