возможно, просто из робости. Не хотелось услышать, что он растерян и напуган не меньше моего.
Когда мы добрались до фермы Адамса и заброшенной конюшни, Холмс распахнул ворота настежь, впустив внутрь дневной свет, и тщательно изучил помещение, будто мог найти среди соломы и пыли вожделенный ключ к разгадке. Мне это показалось абсолютно лишенным смысла. Да откуда тут взяться следу вроде детского волоса или крошек? Я наблюдал за другом, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя полную беспомощность и сознавая, что мы теряем драгоценные мгновения.
– Холмс! – наконец не выдержал я. – Мы…
Но договорить не успел. Он торжествующе поднял маленький грязный белый носок, который вполне пришелся бы впору ребенку, и быстро осмотрел его с возрастающим удивлением и радостью.
– И что? – сердито спросил я. – Ну да, носок Дженни. Выходит, она тут побывала. Но чем это поможет? Он все равно сегодня ночью ее выкрадет и, будьте уверены, доставит не сюда!
Холмс вынул карманные часы.
– Уже второй час! – расстроенно проговорил он. – Времени у нас больше нет. Ходжкинс, везите меня в поместье. И гоните во весь опор!
Ходжкинс, похоже, больше меня поверил, что для спешки есть причина, – он безжалостно нахлестывал лошадь. Должен сказать, та не подкачала. Несчастное создание, все в мыле, еле дышало, когда мы наконец остановились на дорожке у парадной двери и Холмс выпрыгнул из коляски, размахивая носком.
– Все будет хорошо! – крикнул он Ходжкинсу. – Позаботьтесь о нашем славном четвероногом помощнике! Ватсон, за мной!
Он ворвался в холл, зовя что есть мочи Ханта. Я с ужасом увидел, что напольные часы у подножия лестницы показывают три минуты третьего.
Хант распахнул дверь кабинета. Он был бледен, глаза округлились от страха.
Холмс показал ему носок.
– На нем нет крови! – торжествующе заявил он. – Скажите, в котором часу приезжает мороженщик?
Хант уставился на моего друга как на сумасшедшего, и, должен признаться, то же опасение промелькнуло и в моей голове. Выругавшись, Хант повернулся кругом, – слишком захваченный эмоциями, он был просто не в состоянии отвечать.
Холмс шагнул следом, схватил Ханта за плечо, и тот вновь повернулся, замахнувшись кулаком.
– Поверьте, сэр, я совершенно серьезно! – мрачно произнес Холмс. – Вашей дочери ничто не угрожает, пока не появится мороженщик…
– Мороженщик! – взорвался Хант. – Вы с ума сошли, сэр! Я знаю Перси Брэдфорда, сколько самого себя помню! Он никогда…
– Он ни в чем не виноват, – согласился мой друг, продолжая сжимать плечо Ханта. – Все дело в мелодии, которую он играет. Взгляните! – Он снова поднял маленький грязный носок. – Видите: на нем нет крови! Мориарти хочет убедить нас, что носок нашли там, где он держал Дженни прошлой ночью, и что предмет одежды обронен случайно. Но это не так. Несомненно, это носок вашей дочери, но оставшийся после первого похищения, когда вы ее не охраняли, поскольку ни о чем не подозревали.
– И какая разница? – В голосе Ханта отчетливо