родив первый аккорд и тихо запев своим чистым, глубоким и мелодичным голосом, от которого замирало сердце и затихала душа, она улыбнулась Костику, весело стреляя в него своими пятикалиберными лучистыми глазищами:
«После трудного дня
Приходит усталость,
И теперь только нужно
Чуть-чуть отдохнуть».
Костя с благодарностью в глазах, смущённо улыбнулся ей в ответ, а Шурик подхватил:
«Нам от прошлых побед
Ничего не осталось,
И ушедших обратно
Уже не вернуть».
Настя ещё раз толкнула Костю плечом, показывая глазами, мол, давай с нами, не грусти, и Костя подхватил припев:
«Мой друг никогда не грустит,
И пьёт эту ночь вместе со мной!»
В целом и в общем получилось душевненько, песня эта действительно подняла Косте настроение на высшую ступень блаженства: что может быть лучше вот такой вот душевной и чуткой заботы друзей, с которыми можно в безопасности скоротать непроглядную питерскую ночь! они помолчали немного, чтобы не разрушить нечаянным словом душевность момента, Костя и Шурик закурили.
– А ты чего, Шура, нам не подголосила? – взглянул на сестру Шурик, выпустив в потолок клуб сизого дыма.
– Я не люблю такие песни… – пожала плечами Шурик, не глядя на Шурика.
– Какие такие?..
– Написанные людьми, которые совершают не очень хорошие поступки… Публичные люди, как их сейчас называют, несут в мир радость и свободу, любовь и надежду, слово Божье! Так?
Шурик напряжённо кивнул.
– Так скажи мне, как человек сделавший гадость одному человеку, может после этого дарить любовь другому, нести в массы Свет Истины?? Как может лицемер петь о любви, а убийца и вор о доброте и сострадании?! Как пьяница и дебошир может воспевать героев и их доблесть?!
– Ты о чём?.. – не понял и Костя, пуская дым колечками.
– Об алиментах она, – подсказала Настя, недовольно отмахиваясь от дыма.
– А-а! – протянул Шурик. – Извечная женская солидарность! Шурочка, в твоём возрасте уже пора бы знать, что мир не делится на чёрное и белое! – пренебрежительно бросил он. – Не суди, Шурочка, не судима будешь! «Даже Небо любому простит его грех, так в праве ль упоминать о нём другие?!» – процитировал он ещё одного публичного человека. – Не лезь, как говорится, не в своё дело!
– А я и не лезу! – огрызнулась Шурик.
– Нет, правда, – кивнул и Костя, туша окурок в жестяной банке, стоящей на подоконнике, – если бы средства массовой информации не голосили об этом на каждом углу, то ты бы жила спокойно и в ус не дула, любила бы эти песни, не о чём не догадываясь! Всё относительно в этом Мире! Откуда ты знаешь, что там у других творческих людей, с которыми ты солидарна, за кулисами, когда они сидят дома в растянутых шароварах? Если они не засветились по телевизору со своими гнусностями, это не значит, что они их не делают, а между тем, творчество их радует миллионы! Да и можно ли, Сашка, верить всему, что написано в газетах и показано по телику! Девяносто