не случайно! Татьяна Ларина, например, письмо Онегину. «Татьяна, бедная Татьяна!»
– Да, да, да! А какой был при этом Пушкин? Кто видел? – дерзко не сдавался сороколетний «студент-заочник».
– Ты смотри, с характером! Ну, давайте! За плодотворный спор и за умное упорство! «Ежедневно рожай себя, иначе станешь выкидышем!»
– Стойте, стойте! Мне не хватило мензурки! Дайте, во что налить!
– На вот, подфарник от «габаритов», немного надтреснутый, зато не вытечет.
– Верно мыслите, молодой человек! Необходимость определяет целесообразность предмета! Почему нельзя помешать похлёбку молотком? Гвоздик забить, например, пистолетом, а поварёшкой копать ямки под саженцы? Даже масло может нести различную нагрузку, добиваясь искомого результата: то ли – умасливание, то ли – кипящее в глотку. Хотя, с другой стороны, чарка и плафон – на разных полюсах растрёпанности! Не наводи микроскоп на звёзды! Не ищи телескопом бактерии! Один увеличивает! Другой – приближает! Никогда не спутывай близкую кривду с далёкой неправдой! Вот такой помпезный кардамюр!
– А как пишется «кордомюр»?
– Я один должен всё помнить? Поимпровизируй грамматикой! Ты уже не маленький Петя и волк!
Учёный «на бочке из-под ящика» слыл известным в своей среде и, написав, защитил целый ряд диссертаций для амбициозных работников и сотрудников института. Те, время от времени, должны были подтверждаться, соизмеряя свои научные степени с высокой нужностью чинов и должностей. Тем самым постоянно доказывая острую необходимость развитого общества в изысканиях данного преумного учреждения.
Но больше всего доктор наук любил вспоминать первую свою крупную научную работу. Его дочь тогда начала играть на пианино. Умилённый звуками нестройных гамм, громко и несмело вырывающихся из-под корявых детских пальчиков, молодой талантливый отец, ещё не зная над чем будет работать, дал название своей, рождающейся под музыку вдохновения, диссертации:
«Доминантное Реанимирование Микозной Фазы Сольвента Ляписным Синхроном До Донного Синтеза Лямды Сольсодержащих Фабул Минимальной Резистентной Дозы».
То, что этот человек сутками не выходил из лабораторий, создавая научные труды всем институтским «людям без участья»: профоргу и комсоргу; парторгу и «перспективным» партийными полизышам; декану и секретарше декана; проректору и «отставному козы барабанщику» проректора; портнихе ректора – «чтоб не чинила зла», собаке ректора – «чтоб ласкова была», не спасло его от травли.
Через много лет, когда ему всё-таки дали «щедрой дланью» стать маститым профессором, учёный пострадал за смелые суждения. Это случилось в тревожных восемьдесят пятых, когда вся страна надела значки «борцов с трезвостью». Время, когда на комсомольских свадьбах водку газировали, подкрашивали и подавали под столами из чайников в кофейные чашечки, а на партийных праздниках лили самогон из супниц в глубокие тарелки.
Его, может быть, и не отправили бы на пенсию только за то, что несколько бдительных аспирантов «случайно» заметили, как преподаватель в районном