десять секунд ответили тем же самым, сохранив свое опасное преимущество.
Опять раздался непонятный шорох метрах в пяти-шести сзади и он хотел было повернуться, но маленький защитник «Феникса» как молния пронесся к кольцу и, обыграв двух рослых чикагцев, сумел отыграть два очка. «Браво!», – воскликнул спортивный комментатор, и совершенно с ним согласный Коули все-таки повернулся в ту сторону, откуда только что послышались непонятные звуки.
И снова он ничего не увидел и уж собрался опять вернуться к телевизору, когда заметил, что широкая занавеска у окна как будто колеблется.
Это Коули не понравилось. Окно из сплошного стекла и не имело форточек и створок, а значит, воздух подуть не мог. Он, сам не зная почему, обвел глазами пустой полутемный зал и снова уставился на занавеску. Теперь она была неподвижна, но странное ощущение не проходило…
Материя вдруг дрогнула, будто кто-то живой шевельнулся, скрываясь за ней.
– Что за дьявольщина, черт возьми, – недовольно выговорил Коули, испытывая не столько гнев, сколько недоумение от чьих-то странных и неуместных шуток, и, словно в ответ на его голос, занавеска опять колыхнулась. Еле заметно. Как если бы спрятавшийся, боясь быть обнаруженным, старался замереть, но выдавал себя от волнения и неловкости.
– Да что это еще за новости! – резко поднявшись и направляясь в ту сторону, проговорил хозяин. – Крысы, что ли, у меня завелись? Или кому-то не терпится получить перед сном оплеуху?!
Он подошел к занавеске и откинул край.
Что-то внезапно метнулось в воздухе и резко ударило его, отбросив на два шага назад!
Ошеломленный, он несколько мгновений не мог ничего понять, но вдруг почувствовал острую пронизывающую горло боль. И тут же увидел, как на его светлую рубаху быстро падают тяжелые густые капли.
– Что за черт, да это ведь кровь… – Он удивленно произнес слова в полный голос, но сам услышал их далекими и глухими.
Темная неживая кровь продолжала течь, заливая рубаху, и Коули оцепенел, не понимая происходящего. «Быть может, это просто сон», – мелькнуло у него в голове, но тут же новый острый приступ боли заставил его очнуться и мысль о помощи, как гибнущая птица, забилась, обращаясь к небу. Он попытался закричать, позвать… кого угодно! Но вместо крика вырвался натужный хрип, дыхание перехватило, как будто бы вокруг не стало воздуха.
Он сделал новое усилие… но все потемнело и кануло.
Гамильтон приехал как всегда к положенному утреннему часу на службу и окунулся в работу.
Вчера поздно вечером позвонил телефон и он по номерному определителю понял, что это Гильберт: «Прости что в такое время, – извинился тот, – но тебя долго не было дома. Ты еще не ложишься спать?» – «Нет, все в порядке, я смотрю баскетбольную встречу». – «Ах да, и у меня телевизор на этой программе… вон какой красивый мяч забросили. – Это был тот самый мяч маленького защитника, одного из самых знаменитых спортсменов Америки. – Я ненадолго тебя оторву. – Он