наверху. В конце концов, как бы нехотя, он приступил и к верёвкам. Именно так, потому что предвидел результат. И на эту, более тщательную проверку они оказались никуда не годными. Не говоря уж о канатах. В принципе, можно обойтись и без них, пустив в ход собственное пальто, шапку, хотя нитки шапки явно не выдержат. Примирившись уже было с мыслью о потере пальто и успокаивая себя тем, что в этом однообразно тёплом и днём и ночью неподвижном воздухе прекрасно можно обойтись и без пальто, Валентин вдруг вспомнил о колоколе, которым подал сигнал свиньям. И его верёвка не лопнула. Не понимая и не желая понимать, как это могло быть, Валентин прихватил булаву и поспешил наверх.
И в самом деле эта верёвка была не ровня остальным. Валентин даже повис на ней, подводя итог проверкам – и верёвка выдержала. К тому же она была с большим запасом – длинный конец лежал свёрнутый бухтой на полу. Её хватит и на одно и на другое. Помилованное пальто благодарно обняло плечи, спину и грудь. Валентин поднялся на широкую планку бортика и принялся отвязывать верёвку от «языка». Когда это было сделано, он спустился на пол и между делом заметил свиней, наблюдавших за его работой снизу. Как они могли так тихонько подобраться? И где это грозное хрюканье и визг? Как умные собаки, они внимательно и увлечённо следили за непонятными приготовлениями человека, словно пытаясь раскусить их. Куда вам? – мысленно попенял им Валентин. – А хотя, поймёте. Но лишь тогда, когда будет уже поздно. – Он смотал верёвку в новые кольца – более подходящие по размеру, – отошёл к шестигранному лежаку и положил её на него. Затем опять вернулся к бортику. За то совсем короткое время, пока он это делал, его оптимизм неожиданно уменьшился. – С другой стороны… Как знать, может, получится и по-вашему… – снова мысленно обратился Валентин к свиньям и сурово взялся за выступающий за бревенчатый край широкой планки, упёрся понадёжней ногами в пол и рванул планку вверх. Она не сдвинулась ни на миллиметр, лишь сдвинулось в пояснице, сопровождаемое острой болью. Валентин отошёл в сторону, потёр поясницу, согнулся, выпрямился. Боль понемногу утихла. Значит, по-другому. Он поднял с пола отложенную за ненадобностью булаву и снова приблизился к планке с сине-зелеными шестиугольными шляпками сверху. Удар последовал за ударом. Им планка поддалась, постепенно поднимаясь вверх, обнажая бронзовые зубы. Наконец, доска с шумом рухнула на пол под последним, направленным внутрь площадки ударом. Теперь перевернуть её остриями вверх, положить снова на бортик и выбить гвозди. Не все, нужны лишь два. Но Валентин выбил все восемь, сложил их в карман и распрямил опять было давшую о себе знать поясницу.
Удивительно, но за всё время вызывающе-шумной работы свиньи так и не подали голоса, не сошли с места. А вдруг они всё-таки поняли? – с пробежавшим холодком по спине подумал Валентин. – И лишь прикидывались обыкновенными свиньями? И будут держать меня тут в заточении, пока я не сдохну с голода и жажды под их довольное чавканье в яблоневом саду? Вот и всё