исчезло.
Она снова в душном коридоре: сломленная, измотанная, с горькой слюной во рту.
Голова больше не кружилась. Она встала на колени. Опираясь о стену, выпрямилась. Опустив подбородок, двинулась в спальню – к Андрею. Тихо забралась под одеяло, думая о сыне, и впервые за несколько дней провалилась в глубокий, тяжелый сон.
24
Открывать глаза не хотелось. Раздражающе яркий свет выхватывал крохотные, дрейфующие в пространстве шарики пыли, заполнив собой спальню. Плотный воздух стоял на месте, давя на грудь. Она перевернулась на спину, накрыв локтем веки.
Было тихо.
Вера села, боясь вставать на ноги. Раскрыла глаза и тут же отшатнулась, выхватив собственное отражение в зеркале шкафа.
Лицо бледно-серого цвета, волосы спутаны. Рыжеватые зрачки – широкие и блестящие. Рыхлые опухшие щеки и темные морщинистые ободки под глазами. Болезнь высвечивалась сквозь нее, проступая, как чернила на бумаге.
Вера усмехнулась гармонии формы и содержания.
Злость и обида закачались внутри, точно высокая трава под хлестким ветром. Тело ее выгорало, а разум играл в кошки-мышки. Момент, когда нетерпение и гнев ломят страх – настал.
Мгновение она даже хотела пойти к психиатру, и, если надо, лечь в койку под препараты. Но лишь мгновение, неуловимый миг. Мысль развеялась, унесенная настроем бороться самостоятельно.
Вера оттолкнулась от матраца и пошла в ванную. В глазах закружился фейерверк прозрачных точек, но она не обратила внимание. На месте, где ее вырвало, ковер был чист.
Умывшись, она почувствовала себя лучше.
На кухонном столе лежала записка от Никиты:
«Мы с папой уехали искать клад». Внизу приписка от Андрея: «Хорошо отдохни. Мы тебя любим».
Скулы напряглись: «Вечером будут расспросы». Вера сложила записку и, швырнув обратно на стол, вернулась в спальню.
Включила фонарик на мобильном. Легла на живот и, направив свет в щель между кроватью и полом, стала рыскать глазами таблетки.
Когда шея начала затекать, луч тронул оранжевый бок, под слоем сбившейся пыли. Губы изогнулись, она слегка поморщилась, округляя ноздри. Рукой не достать – слишком узко и далеко. На помощь пришла самая длинная кисть, какая у нее была.
Телефон дрожал. Она положила голову набок и сузила веки. Гранула завладела умом, ее пухленький отполированный бок звал и умолял коснуться его.
Облизав губы, она аккуратно повернула кисть, медленно толкая пилюлю в правую сторону.
Лишь спустя две минуты Вера пальцами вытащила ее на свет и бережно опустила в карман халата. Капельки пота усеяли плечи и лоб.
Оставалась еще одна.
Вера со всех сторон, на четвереньках, ползала вокруг кровати, подсвечивая фонариком – пусто. Проверила под тумбочками, у изголовья и под столиком у окна, хотя и знала, что там ничего нет.
Пальцы сжались в кулак.
– Где ты, сука!?
Облазив каждый угол, она бросила кисть в сторону.
Отчаяние вертелось в груди.