нас, заставил бродить по кругу. Ему что-то нужно от нас. Я пытался…убить…убить его, но ничего. Не смог я убить…а все рука моя из…израненная.
София собралась с последними силами и вогнала кинжал в грудь Белослава. По лезвию скатились первые капли крови. Юноша отступил назад, схватившись за торчащую из груди рукоять. Он сплюнул кровь на Софию, что сразу же привело её в себя. Тело Белослава пало навзничь и было разом поглощено снежным морем. Девушка бросилась к нему и принялась стягивать с него одежду. Пальцы её уж совсем не сгибались, лицо окоченело, ноги не слушались. Разрезав грудину погибшего, девушка вогнала туда свои руки, дабы хоть немного их отогреть. Обтерев окровавленные конечности об одежду, София надела варежки и продолжила свой нелегкий путь в белеющую мглу. Мысли уже давно не тревожили её. Дрожь перестала беспокоить. Намерение отыскать мужа улетучилось в самый отдаленный уголок разума. И даже в таких условиях страх смерти не взывал к ней. Она будто напрочь лишилась рассудка. Он разом померк, растворился в бескрайней белизне. Однако что-то заставило её остановиться и внезапно повернуть направо. Одна мысль все ещё билась в конвульсиях. Одинокая, неприкаянная мысль, явившая себя совершенно внезапно и подталкивающая к смирению и отказу ради жизни. Жизни, ради жизни, но не своей, а своего продолжения. Ребенка. Отказ от упрямства, в котором София уж очень преуспела. Может кто-то и не назовет упрямством её стремление отыскать любимого мужа, но она строго увидела в этом лишь бессмысленное упрямство. Не поход вел её к гибели, но лишь упрямство, и упрямство – это может проявиться впоследствии, что неотвратимо привело бы к смерти.
Черный кот вдруг скользнул вниз по дереву и исчез в снегах. София отправилась на восток и уже к вечеру достигла реки. Веки её совсем уж слиплись, ноги едва шевелились, а руки натурально окоченели от мороза. Если она остановится хотя бы на мгновенье, то падет замертво. Она шагнула в ледяную реку, но её тело уже не ощущало холода. Шаг за шагом она продвигалась вперед, уходя все глубже и глубже под воду, пока вдруг не оказалась там по самую грудь. На том берегу появились едва различимые человеческие силуэты. Крики, свист – все это смешалось где-то далеко и доносилось до Софии приглушенными отзвуками. Обрывки фраз с трудом доходили до неё, но её взбудоражило слово. Одно единственное слово, которое кто-то отчетливо произнес позади неё. «София» – вновь раздалось позади неё. Неимоверным усилием девушка разомкнула веки и повернулась. Могучая фигура стояла на берегу, опираясь на трость. Добромир, подумала София, как вдруг её подхватили под руки и затянули в лодку.
Последующие события отрывочно мелькали перед ней: устремленные ввысь черные верхушки деревьев, крыши изб, любопытные лица собравшихся людей, и лицо Добромира. Однако, вглядевшись в него получше, София вдруг поняла, что лицо это вовсе не Добромира, а Акамира. Его испещренный ранами лик висел над ней и намекал на сожаление по поводу мужа её. София прикрыла глаза, сама того не желая. И в этот раз надолго.
Глава