час, когда златоокая Эос, восстав ото сна,
Град наш великий озарила лучами,
В бухту, где сотни триер бок о бок смело встанут,
Мирные гости спокойно вплыли…
С громким криком «Да здравствует охлос!», в толпу врезалась сплоченная когорта в одних хитонах и стала щедро раздавать тумаки, не задерживаясь для получения сдачи.
– Вся власть олигархам! – успел выкрикнуть без всякой бумажки оратор, прежде чем его смело с бочки разгоряченной толпой.
Гиви удержал возмущенного таким бесправием Гераклида:
– Нэ лэзь! Пускай накричатся, это несерьезно.
– Так наших же бьют, – растерялся герой.
– Здесь всех бьют, – удивительно рассудительно сказал Гиви и потянул атамана за рукав, – Пойдёмте со мной, друзья, покажу вам, где остраки раздают.
– А эти «остраки» хоть вкусные? – сглотнул слюну Михайло, придавливая ладонью громкое урчание в своем животе.
– Нет, – нахмурился свободный житель города. – Они очень многим поперек горла встали. Но пока ничего другого не придумали.
Ивашка был разочарован: остраки оказались грубыми осколками глиняного сосуда с криво нацарапанными буквами местной азбуки. Да и раздавал их какой-то неприятный тип с бегающими глазками. А сидевшие неподалеку толстые греки в подозрительно чистых пурпурных плащах, прихлебывающие вино из черно-красных чаш, вообще вызывали чувство отторжения. Гиви устроил скандал, требуя выдать ему чистую остраку. Он поминутно хватался за пояс, пытаясь найти кинжал, и возмущенно шипел сквозь зубы, вспоминая, что оставил оружие дома.
– Я свободный гражданин! Я сам могу нацарапать имя избранника! Незачем мне подсовывать уже заполненный черепок!!!
А с трибуны, заслоняющей это безобразие, очередной трибун нараспев читал пламенный манифест:
Гнев, богиня, воспой Ахиллоида, города сына,
Гнев благодетельный, много счастья принесший ахейцам,
На варваров диких, что разоренье несут граду и миру,
Злобно ограбив менялу почтенного и возводя на него дикий поклеп,
Самих богов оскорбив стяжательством мерзским!
К вам обращаюсь я, пышнопоножные мужи ахейцы!
Возьмите остраки и, мудрость явив, изберите стратига, Ахиллесова сына,
Что грозной, медноблистающей руцей, выметет из града варваров диких!
Пусть не стенают юные гибконежные девы, краток будет новый налог,
Сон мне приснился, богами ниспосланный свыше, и истину вам я говорю!
Первым очнулся до сих пор молчавший Рысь:
– О ком этот пиит распинается? Кто это варвары дикие? И чего ради весь этот народ собрался?
– Стратига избирают, который войско в бой поведёт, – ответил отдувающийся Гиви, всё-таки отвоевавший чистую пластинку и теперь ищущий, чем же её поцарапать.
– А с кем воевать будуте?
– С варварами какими-то, – равнодушно пожал плечами тратторщик, от напряжения при царапании высунувший кончик языка. – Их сейчас много