уступила место рядом с отцом и пересела к Мише.
– Добрый день, Родион Фомич. Судьба заставила ехать заказчика и исполнителя в одну сторону. …Так, когда заберете у меня ваш гипсовый скрипичный ключ?!
Директор застыл от неожиданности.
– Я не могу сдать рельеф на склад в производственные мастерские, гипс приобретёт нетоварный вид. Забирайте. Я завтра дома целый день!
Родион Фомич сделал что-то непонятное руками, близкий к обмороку, как дирижёр, забывший пьесу. Ветлова сообразила, что в автобусе могли ехать его сотрудники. Стала говорить тише.
– Вы хоть зайдите поглядеть на рельеф. Только в эскизах его и видели.
– Знаю, знаю. Очень нравится, но он нам ни к чему. А раз так, зачем смотреть? …Не ходите вы за мной, ради бога, не говорите никому о рельефе. У меня вот дочь рядом, дома вторая дочь, – я семейный человек.
Чувство жалости к заказчику впервые заронилось в душу Ветловой.
– Будь проклят тот день, когда я с вами связался! – выпалил он вдруг директорским тоном. – Дали, наконец, разрешение строить новое здание, а у нас не хватает теперь денег даже на нулевой цикл. Я этого события шесть лет ждал, пробивал, требовал. Думал, ещё не меньше пяти лет ждать придётся. Стал в старом здании обживаться. А тут – на тебе, – понизив опять голос, – только деньги вам заплатил, да капитальный ремонт школы закончил, а они мне присылают бумагу на новое строительство.
– Но пока новое здание построите, пускай хоть в старом немного повисит.
– Чтоб меня засмеяли? Нам новое не на что строить, а я старое модернизирую, которое сносу подлежит…
Вера промолчала, поражаясь легкомыслию директора.
– Я всей душой за вашу идею, – продолжил Родион Фомич, – всегда был уважаемым директором, а с вашей легкой руки, …эх! И все оттого, что я, как дитё малое, поверил в ваш энтузиазм. Ни один человек ещё так меня не обморочил, как вы, с вашим худфондом и этим Секретовым.
Родион Фомич снял шляпу, вытер платком волосы:
– Секретов пришёл ко мне сам. Я его не искал. Показал членский билет, солидно представился, что он состоит в правлении Союза художников. Сообщил, что у меня учится его сын. Стал убеждать, что каждое утро, провожая сына, видит музыкальную школу, и что здание моё не должно выглядеть так плачевно как сейчас. Я, директор, – наивный человек, жду, когда дадут разрешение на новое строительство. Секретов заявил, что худфонд куда больше нуждается в расширении. Но никто нам, то есть вам, ничего не разрешит. Есть государственные заботы важнее ваших художественных, вернее, наших музыкальных дел!
– Так как же, не будете забирать рельеф?
– Нет, уж вы простите меня, грешного. И некуда мне. Пусть он у вас пока полежит.
Вера поняла, на склад художественно-производственных мастерских директор тоже не хочет. Со склада могут переправить скрипичный ключ к нему.
Автобус подъехал к автостанции. Вера взяла вещи сына и они пошли домой. …А что до общего решения интерьеров музыкальной школы с печатью «согласовано», то планшеты