Взял гуся, и отправились с Верой за Серафимой Яковлевной к ней домой.
– Какой уж это муж-чина, если ему и перед праздником не выпить? – рассуждала по пути Сима. – Как я, старая кочережка, сразу-то не сообразила, что гуся-путешественника, лучше завтра с балкона взять, и к обеду изжарить.
Дома завернула гуся в сухую бумагу и подвесила в сетке за окно.
– Вот, колбаски перед праздником достала. Раз есть белое винцо, считай, отец, стол у нас не хуже, чем у других, – шутила Сима. – И красненького тебе с сыном, на день рождения, и настойку смороднюю. С Новым годом! За здоровье всех!
Юра был довольный, что мать не ворчливая, как жена, стоял перед телевизором с рюмкой в руках, чувствуя себя достойным гражданином, и курил под звон курантов. Аристарх Иванович надел выходной пиджак с орденскими планками, выполняя долг чести, стоял рядом с сыном, слушая поздравление. А мать, не нарадуясь, что сын цел и гусь цел, все приговаривала:
– Дымком на меня, окури, дымком, – шутила Сима. – Супруг-то у меня не курильщик.
– Па-ап, дай чуть курну, – просил Миша.
Вера сидела на диване и молчала. Такая она никому не нравилась. «Да разве ж это жен-чина?!»
Когда вышли перед сном с Юрой проветриться, Вера не могла удержаться, чтобы не высказать весёлому мужу скучную мысль:
– …Один православный батюшка объяснил по радио «Радонеж», если у твоего отца вся грудь в орденах, а сын его пьёт, то жизнь отца прожита зря.
– Ну, даёшь! Где это радио такое?
27. Круги по воде.
Через пару дней после встречи Нового года Юра явился с новостью:
– Сужусь!
– С кем судишься?
– С тобой и с ними. …Брось, кыска, не горюй, завтра же иду в суд! Плюшевый мою политику одобряет. Те деньги за «Космос», которые я заработал в том году, записали на этот.
– Значит бухгалтерии так удобней.
– Наталье так удобно. Выходит, что в этом году я своё уже получил, и крупных заказов больше не жди.
– Сходи к Загорюеву.
– Сам без заказа сидит. Пойду сразу в суд.
– Это пока экономическая борьба, а кто будет заниматься политической?
– Революцию собралась делать? Давай! Кто будет в наших рядах? Да мы с тобой и Плюшевый. Он – голова. Ему вообще быть директором! Про себя пока молчу. …Знаешь, как мы стали на худсовете с ним на пару выступать?! …Как ты думаешь, смог бы я быть директором?
– Не знаю.
– Нашего Загорюева в обкоме все любят. Он каждому швейцару в рот смотрит. Дрянь, а не мужик. Плюшевый тоже не сможет быть директором, он бы всех загрыз. …Севка говорит, что я вполне мог стать директором, тем более я с высшим образованием. …Вот тогда мы с тобой свергли бы здешнее правительство и стали…, – Юра вдруг озадачился, – …конечно, если бы я любил править, а не рисовать.
Юра опять не ночевал дома. Вера позвонила утром родителям. Иван Аристархович суховато ответил:
– Сегодня он вынужден был заночевать у нас.
Эти слова «вынужден был», как о необходимом деле, резанули слух.
– Вы что, поссорились?
– Да