внимания. Напротив, его собеседник, сочувственно наклонив голову, выслушал полный благородного негодования монолог Жеки, но отреагировал неожиданно: – Не ответили, говорите? Эка беда! А представьте, что о вашем труде какой-нибудь литературный критик выскажется, да не просто выскажется, а разнесет в пух и прах. Так отхлещет, что на себя в зеркало смотреть не захочется. Поверьте мне, они это хорошо умеют!
Жека недоумённо пожал плечами.
– Мой роман невозможно, как вы выражаетесь, «разнести». Я его на одном дыхании написал, по восемь часов в день работал. Это качественная авторская проза. Я не боюсь критики. В конце концов, критик тоже автор.
– Специфический это автор, – пробормотал Жекин собеседник. – весьма специфический. Собственное мнение считает истиной в последней инстанции.
Он помолчал и вдруг заразительно рассмеялся. – Вот вы расстроились, что рукопись вашу не взяли, велели в электронной форме прислать. Так ведь хорошо, что в электронной форме! – Восторг собеседника задел Жеку, он уже собрался обидеться, но тот примирительно коснулся Жекиного рукава.
– Вспомнил я один случай. – Он перестал смеяться, но даже затемнённые стёкла очков не смогли скрыть мелькавшие в его глазах озорные огоньки. – Я ведь живу неподалёку, в двух шагах от издательства. Район, надо сказать, замечательный, летом липы цветут, и публика вокруг интеллигентная… – вздохнув, поправил себя, – во всяком случае, так до недавних пор было. Но не буду отвлекаться. Во дворе чисто, даже собаки, вернее их владельцы, порядок соблюдают. Но есть нюанс: рядом с издательством контейнеры мусорные поставили. Там часто какие-то люди копошатся, выискивают что-то. Я, знаете ли, к так называемым бомжам без неприязни отношусь – многих в последние годы жизнь беспощадно истрепала, сил у них противиться не осталось, и вины их в этом нет. Хотя стараюсь всё-таки с ними не общаться. На всякий случай, в кармане всегда немного денег держу.
– В кармане, чтобы кошелек при них не доставать? – догадался Жека.
– Именно так, – поощрительно кивнул рассказчик. – Возвращаюсь я как-то домой, и вдруг из ближайшего контейнера голова лохматая высовывается, в такой, знаете ли, замызганной вязаной шапочке с ромбиком. Матеря на чем свет стоит (да так сочно, затейливо) – «испоганивших» его собственность «девушек с пониженной социальной ответственностью», он методично вышвыривал из бака увесистые пачки бумаги. На мостовую шлепнулась как-то неприлично распахнувшаяся папка, из которой веером посыпались листы с напечатанным текстом. За ней последовала другая папка, потом еще… А бумага-то все плотная, качественная, не дешевая… – с лица рассказчика не сходила улыбка.
Жека болезненно скривился. – Не понимаю, что здесь может быть смешного. Выбросить рукописи в помойку! Просто немыслимо!
Пожилой господин подал незаметный знак официанту и вкрадчиво обратился к Жеке: – Однако у вас вроде бы претензии к издательству, не ответили они вам. Или я что-то не так понял?
– У