дуба рухнула?! Говоришь мне такое. Ты! Та, кто пялится на меня часами! Таскается всюду следом! Даже у дома караулит! Или ты думала, я не знаю?
Я зажмурилась, молясь всем богам, чтобы Алек замолчал. Хоть бы никто ничего не услышал! Что обо мне подумают? Что я как сталкер слежу за одногруппником?
Было так стыдно, что хотелось провалиться под землю, а лучше ещё глубже – в Ад, лишь бы больше никогда не сталкиваться с Алеком и с его презрением.
– Я честно терпел твои преследования, – прошептал он. – Но давай договоримся, что с сегодняшнего дня ты оставишь их в прошлом. Тем более раз у тебя теперь Узы, – последнее слово он буквально выплюнул, будто оно жгло его язык.
Я смотрела в стол и глотала слёзы. Как я могла пообещать? Ведь я пыталась и не раз! День за днём без Алека. День за днём душила крик тоски, что раковой опухолью росла в душе. Неделю, месяц, пока она не разрасталась настолько, что становилась мной. Где бы Алек ни был, как бы ни прятался, каким-то шестым чувством я знала, где искать. Это было похоже на голод или инстинкт – он сковывал, подчинял, против него не работала воля. Тоска разжимала челюсти, только когда Алек оказывался хотя бы в зоне видимости. Но полностью это чувство не уходило никогда.
Так как я могла обещать что-то, если сама себе не принадлежала?! Неужели любовь всегда такая – голодная, опустошающая, злая?
Адек ждал, и с каждой секундой тишина между нами накалялась. Я смотрела в стол и искала ответ в рисунке дерева, а потом вдруг почуяла, что Алек отдаляется. Его запах слабел.
Он не стал дожидаться ответа. Может быть, потому, что знал его?
***
Следующую пару я просидела, как в тумане, а потом и вовсе сбежала домой, наплевав на все свои планы.
Захлопнула за собой дверь, стянула ботинки, отбросила куртку и упала на кровать. Закрыла лицо подушкой и разревелась со всхлипами и судорожными вздохами, как в детстве. А после заснула, сама не поняла, как. Провалилась в темень да и зависла там на десять часов. Проснулась от настойчивой вибрации мобильника, поставленного на беззвучный режим.
Номер был незнакомый, и я помедлила, прежде чем брать трубку. А нажав на “Приём”, с опасением прислушалась.
В трубке раздался недовольный голос Павла:
– Тина, блин! Сколько можно дрыхнуть! Иди, убери эту козу с порога! И предупреждая вопросы – телефон твой взял в деканате. А теперь поторопись! – Раздались гудки. Павел повесил трубку.
Я вздохнула, сонно впихнула ноги в тапочки и вышла из комнаты в длинный коридор, в конце которого Нина Валерьевна, хозяйка квартиры, в которой я снимала комнату, мужественно не пускала Павла на порог. Нина была козой, (вот уж кому точно облик подходил на сто процентов) да к тому же глуховатой, и с места её так просто было не сдвинуть.
– Аустина правила знает! – наставительно увещевала она, перегородив коридор своей сдобной тушей. Я поморщилась. Не любила полное имя. – Да, знает! Никаких домашних свиданий, пока она снимает комнату в моей квартире! Тем более ночью! На часы посмотри,