добрый я человек!
Явно сожалея о своей доброте, он аккуратно обернул лопату мешковиной и уложил её на дно телеги.
– Другой бы на моём месте начатое-то закончил – а я вот, видишь, расчувствовался некстати… Н-но, трогай, милая!
И, не обращая уже внимания на вопли обезумевшего от страха Кацнельсона, он решительно встряхнул вожжами…
…Только под утро ехавшие мимо селяне извлекли продрогшего до костей Хаима Соломоныча из места его «временного захоронения». Напрочь лишившийся голоса от холода и пережитых страданий, Кацнельсон так и не смог объяснить спасителям, каким образом он оказался посреди степи один, да ещё в таком незавидном положении. Когда же спустя некоторое время к нему возвратилась способность издавать членораздельные звуки, он предпочёл остаться в образе идиота, для чего ему уже и не надо было особенно стараться…
Глава четвёртая
Робкий стук в дверь удивил Наташу: кто бы это мог быть в такое время? Но ещё больше она удивилась, когда открыла дверь: на пороге стоял непривычно корректный, робко улыбающийся и даже весь какой-то
застенчивый капитан Концов.
– Добрый день, Наталья Николавна!
После этого Наташа уже не могла не раскрыть рот от удивления. Никогда ещё за всё время общения капитан не здоровался с ней – тем более, таким, донельзя куртуазным для него, образом.
А Павел Андреич, тем временем, продолжал шокировать связную ещё более изысканным политесом.
– Я, конечно, понимаю, что – не вовремя… Да и день сегодня – не связной… Но обстоятельства вынуждают меня… взять на себя смелость… нарушить Ваш покой… так сказать – и вот…
И, словно «добивая» связную, Концов скомкал речь, и сконфуженно улыбнулся. С трудом Наташа пришла в себя.
– Да Вы проходите, Павел Андреич! Что же это мы с Вами – на пороге-то?
– Можно, да? – совсем «убил» её Концов, и, скользнув спиной по дверной коробке, просочился внутрь.
– Что случилось, Павел Андреич?
Наташа была поражена метаморфозой, произошедшей с Концовым: впервые за всё время общения он не пожирал её бесстыдными глазами, или, как минимум, не раздевал её ими! Он, который вожделел её – и даже не скрывал этого!
– Да, что стряслось, голубчик?
Потрясённая невиданным зрелищем, Наташа впервые задействовала столь нежное обращение в отношении традиционного хама Концова. Нервно разминая пальцами фуражку, Павел Андреич ответил, не поднимая глаз.
– Собственно говоря, Наталья Николавна, я хотел бы поговорить… побеседовать с Платон Иванычем…
– Папа как раз дома! – излучилась Наташа. – Пригласить сюда – или Вы подниметесь наверх?
– Если не возражаете, уважаемая Наталья Николавна – то я бы поднялся.
– Ради Бога!
Капитан галантно приложился к руке связной, и, стараясь не скрипеть ни ступеньками, ни сапогами, поднялся в кабинет Платон Иваныча.
– А, господин капитан!
Традиционно