В деканате и в Министерстве культуры долго что-то судили-рядили, никак не могли принять окончательного решения. Пусть лучший, талантливый, перспективный, да происхождение подкачало. Немец, и к тому же из сосланных в Казахстан. В райкоме комсомола, куда его вызвали для собеседования, Вальтер говорил о том, что многие немцы, переселившиеся в Россию, стали её настоящими патриотами и много сделали для процветания науки и культуры. Он с чисто национальной дотошностью перечислял имена Владимира Даля, Фонвизина, Дельвига, Кюхельбеккера, мореплавателей Крузенштерна, Беллинсгаузена, Литке, полководца Барклая де Толли, скульптора Клодта, поэтов Фета и Блока, художника Брюллова, физиков Ленца, Эйлера, Струве, архитектора Шехтеля, промышленников фон Мекка, Штиглица, филантропа доктора Гааза. Пытался ещё продолжить список, но его остановили. Пришедший с ним для поддержки от имени студентов Андрей Нестеров, сказал, когда они вышли из райкома:
– Зря ты распинаешься перед ними. Они и имён-то таких не слышали.
– Как не слышали? Но в школу же они ходили? Кругосветные путешествия изучали по географии. О войне 1812 года много раз говорили. А уж о пушкинской эпохе – чуть ли не в каждом классе.
– Да им было не интересно, о чём на уроках говорят.
– А что им было интересно?
– Не знаю. Я с этой публикой не знаком. Они вообще для меня загадка.
Доказывать, что его предки поволжские немцы за двести лет на русской земле давно обрусели, и что он родился на казахской земле через двадцать с лишним лет после переселения родителей, было бессмысленно. Всё это он проходил неоднократно: а почему вас всё-таки зовут Вальтер, а не Николай или Иван, раз вы утверждаете, что считаете себя русским? К удмуртам, марийцам, якутам и прочим малым народам таких претензий никто не предъявляет, хотя в составе Российской империи они существуют фактически столько же лет, что и поволжские немцы.
Одним словом, на стажировку поехал его однокурсник. Время было ещё советское, и боялись, что он – этнический немец в Союз не вернётся. Хотя все знали, что чистокровные русские с гораздо большей вероятностью становились невозвращенцами. Для них побег был единственной возможностью остаться за границей. Однако чиновничьи страхи логике не поддаются. В Вену Вальтера не пустили. Но, как ни странно, через полтора года выпустили на фестиваль в Зальцбург. Он тогда учился в аспирантуре и рискнул поставить в консерваторской оперной студии «Cosi fan tutte» Моцарта. Вместо привычной русской версии, – как обычно пели студенты, он заставил всех петь на итальянском языке. Вальтер специально взялся за эту редко исполняемую оперу, потому что итальянский – певческий язык, он помогает правильно работать связкам, и кроме того, пусть знают, что всегда надо следовать замыслу композитора, – как написано, так и пой. К удивлению начальства, в оперную студию стали приходить меломаны со всего города. Им интересно было послушать исполнение оперы в оригинале. Местные чиновники воспользовались моментом, чтобы