возможных путей бегства, парни двинулись на Игоря Ивановича. Их было семеро, но напасть на него все сразу они не могли. Кержак занял единственно правильную позицию – спиной к стене дома. И тактику он выбрал единственно возможную в данной ситуации. У него была небольшая надежда, что кто-нибудь в баре заметит драку и вызовет милицию. Но сильно он на это не надеялся, а потому атаковал первым. Поскольку никаких переговоров не предполагалось, так как никаких формальных претензий ему предъявлено не было, Кержак, дождавшись, пока первый из бандюков приблизится на расстояние удара, вмазал ему ногой в пах и моментально переключился на другого. Того, что был справа от страдальца. Этот яйца прикрыть успел, но зато открыл лицо, в которое и врезался с силой левый кулак Кержака. И понеслось. Удары сыпались со всех сторон, знай только уклоняйся и держись на ногах, потому что если упал, то все. Конец. Забьют насмерть.
К сожалению, Кержак ночных охотников недооценил. Оправившись от неожиданности, они действовали грамотно и выучку демонстрировали недетскую. Как ни был занят Кержак процессом, он успел отметить, что как минимум трое из них успели, видимо, отслужить в каком-нибудь спецназе. Причем отчетливые признаки модифицированного тэквондо достаточно внятно указывали на морскую пехоту. Увы. Кержак крутился, как мог, но его доставали все чаще и чаще, и все чаще он с трудом сохранял после пропущенных ударов вертикальное положение и темп. А милиции все еще не было, и можно было предположить, что и не будет. В очередной раз пропустив болезненный удар в плечо, Кержак качнулся к стене, отбил следующую атаку ударом ноги, и тут к нему пришла неожиданная помощь. Стремительная тень материализовалась внутри группы нападавших, и Кержак увидел, как вываливается из боя худощавый высокий парень, тихо и страшно сипя перерезанным горлом. Пораженный Кержак пропустил удар в грудь и с силой приложился спиной о стену. Но это было последнее, на что оказались способны нападавшие. Бесшумный и трудно уловимый взглядом вихрь прошел сквозь их ряды, и все кончилось. Кержак стоял, прислонившись спиной к стене, о которую только что основательно приложился, а перед ним на тротуаре и проезжей части улицы лежали мертвые и умирающие люди.
Асфальт был залит кровью. Крови вообще было много, потому что Тата действовала двумя тонкими стилетами, которые в обычное время служили каркасом ее маленькой сумочки из крокодиловой кожи. Вытерев клинки об одежду лежавшего у ее ног без движения парня, Тата вставила их обратно в сумочку, по-прежнему висевшую у нее на плече, и посмотрела на Кержака:
– Почему ты не позвал меня, Кержак?
– А надо было позвать?
– Конечно. А почему не стрелял?
– Не хотел привлекать к нам внимание, – устало ответил Кержак, доставая из-за урны спрятанную там «беретту».
«Да уж, не привлекли внимания, – подумал он, оглядывая поле боя. – О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?»
– Ты знал, что я иду за тобой? – спросила Тата.
– Знал,