лицо» – природа и навыки – Гиммлер съехал глазами в сторону. Съехал вместе с пенсне: верный признак недовольства. Сдержанность не изменяла рейсфюреру, но обстоятельства были сильнее.
– Ну, хоть до чего-то додумались?
– Так точно.
– До чего же?
Улыбка растянула лицо Шелленберга.
– Сегодня! – не выдержал Гиммлер.
– Так вот, рейхсфюрер: в шестнадцать пятьдесят пять сегодня, шестого июня сорок четвёртого года, Рундштедт, наконец-то, сподобился на приказ: к вечеру уничтожить противника на плацдарме.
– И как?
– В шестнадцать пятьдесят пять…
Рейхсфюрер спросил явно для проформы: надеждой в его вопросе и не пахло. Ответ бригаденфюрера «оправдал надежды».
– Я ведь сказал, рейхсфюрер, что Рундштедт сподобился на приказ. Всего лишь.
– То есть…
– Да, рейхсфюрер: англосаксы заняли плацдарм и укрепились на нём. Пока, во всяком случае.
Гиммлер опять «ушёл за очки» и принялся выбивать дробь пальцами по столу.
– А, может, всё-таки – отвлекающий маневр, Вальтер?
– Рейхс-фю-рер! – не поскупился на укоризну Шелленберг, в то же время «соблюдая дистанцию». – Не Вы ли призывали меня держать глаза открытыми?!
Несколько мгновений Гиммлер боролся с лицом, а потом «оказался честным» и «спрятался за очки». «Отсутствовал» он минуту, не больше: рейхсфюрер СС был человеком дела, не падким на лирику и отвлечённую философию.
– Это – всё о…
– Вторжении!
«Помогая сформулировать вопрос», Шелленберг безжалостно добил сомнения начальства.
– Всё, рейхсфюрер. О вторжении по состоянию на текущий час…
Словно фиксируя исторический момент, бригаденфюрер отдёрнул рукав кителя.
– … всё!
Уже не блюдя себя, Гиммлер ещё больше помрачнел, но на этот раз не стал заслоняться очками.
– Вы ведь пришли не за этим, Вальтер. Точнее, не только за этим. Не так ли?
– Так, рейхсфюрер!
Шелленберг перестал улыбаться, несмотря на то, что улыбка была нормативным состоянием его лица. Вернее, казалась таковым: природа наделила его обманчиво-добродушной физиономией. Попутно она запрограммировала его характер на постоянную доброжелательность. Обезоруживающую доброжелательность, которую Шелленберг «доработал и запустил в производство». Некоторые «покупались» на это – и принимали «мираж» за реальность. На свою голову принимали – с неизбежными последствиями для задов: обезоруживал Шелленберг даже «вооружённых до зубов друзей»
– Я слушаю Вас, Вальтер.
– Рейхсфюрер, на дворе – июнь сорок четвёртого!
Шелленберг добавил немного драматизма в традиционно насмешливый голос.
– Поразительное открытие! – покосился на лист откидного календаря Гиммлер.
Ирония шефа не смутила разведчика. Его не смутила бы и более серьёзная реакция, ведь он пришёл не наобум Лазаря. Он знал и ситуацию, и умонастроение