как ужаленный и принялся собирать вещи в дорогу, но не прошло и пяти минут, как в дверь постучалась мать. Пришлось все спешно прятать под кровать и уже перед ней изображать убитого горем брошенного, и обманутого жениха. Мать тискала сына в объятиях, то плакала, поминутно затрагивая неприятную для Агата тему разорванной помолвки, то смеялась, вспоминая все те же, что и брат, нелепые случаи из детства, словно сговорившись. И то, и другое Агату было неприятно, но приходилось терпеть. Она проторчала у сына дольше, чем Микаэль и кода, наконец-то, ушла, Агат смог закончить свои сборы.
Последним приходил Босой Сапожник. Он принес из поварни немного продуктов в дорогу и еще кое-какие мелочи, которые могли пригодиться в пути, но не оказавшиеся в комнате молодого господина. Как то, к примеру, дорожный плащ и пара чересседельных сумок, в которые Агат и сложил все свои пожитки, которые он счел нужным прихватить с собой. Мажордом предупредил, что уходить надо на рассвете и посоветовал оставшееся время использовать для сна. После чего, с поклоном удалился, плотно прикрыв за собой дверь.
Агат последовал его совету и прилег прямо в одежде на не разостланной кровати, но сон был недолгим. Поднявшись задолго до восхода солнца, он переоделся в простую, дорожную, но вполне добротную одежду и прихватил с собой чересседельные сумки, со своим немудреным барахлом. Закинув их на плечо, Агат взял так же трость дяди Барзивила и осторожно прокрался прочь из дома.
Дом спал, и никто не попался ему на пути вплоть до небольшой калитки в решетчатом заборе с задней части двора. Здесь его поджидал сюрприз. Двое крепких мордоворотов из числа охраны дома, лежали на земле, привалившись к каменным столбам чугунной ограды. Над ними с задумчивым видом склонился Босой Сапожник. Потрепал по щеке сначала одного, потом второго. Ни тот, ни другой никак не отреагировали на фамильярность мажордома.
– Что с ними? – сурово сдвинув брови, спросил Агат у гнома. Он посчитал, что бывший пират применил к охранникам исключительные меры воздействия и совсем не хотел начинать свою независимую жизнь с двух трупов.
– Все в порядке, молодой господин, – усмехнулся Босой сапожник, распрямляясь. – Они спят. Я дал им освежающего чаю… с маковым отваром.
Кивком головы гном указал на посуду, валяющуюся у ног охранников, которую Агат сначала и не заметил в предрассветных сумерках.
– Я вижу, вы готовы, – продолжал гном, деловым тоном.
– Я-то готов, – хмыкнул Агат, подкидывая на плече чересседельные сумки. – Готов ли ты? Не попру же я на своих двоих из города, да еще как вьючный ишак. Ты обещал позаботиться на счет лошади. Где она?
– Обещал – сделал, – усмехнулся бывший пират, присаживаясь на корточки возле одного из охранников и выуживая у него из кармана ключ. – Прошу следовать за мной, ваша милость.
Отомкнув калитку позаимствованным ключом, Босой Сапожник распахнул ее и элегантнейшим жестом профессионального мажордома, пригласил молодого хозяина проследовать на улицу. Агат усмехнулся и, не оглядываясь,