случилось? У тебя такой голос…
– Инма, ты не знаешь, почему Эрнесто не поехал с нами?
– И хорошо, что не поехал.
– Да, хорошо, но почему? Ты не знаешь?
– Вы же поссорились!
– Ну и что?
– Алехандро, твой брат не делится со мной своими мыслями.
Не прощаясь, Алехандро отключился. Конечно, дело было не в ссоре. Эрнесто был склочным типом, но никогда не таил обид. Как бы они ни поругались, он преспокойно появлялся на следующий день и про вчерашнюю размолвку уже не вспоминал. Так было и в этот раз. Он немного дулся, немного более обычного капризничал, но всерьез не сердился. Почему же он сказал, что не поедет?
Алехандро начал припоминать. Так, поездка в Чехию изначально была идеей Эрнесто, что естественно. Все подобные идеи исходили от него. Если бы не он, Алехандро сидел бы в Эльче не высовывая носа, а может, и вообще не выходил бы из дома.
Потом они поссорились. Потом Эрнесто принес билеты на самолет – для Инмы и Алехандро. Тогда Алехандро не спросил его, летит ли с ними он. Это подразумевалось само собой. Но за день до отлета Эрнесто вдруг явился и стал давать брату ценные указания по поводу этой поездки. «А ты разве не с нами?» – спросил Алехандро. «Нет, – ответил Эрнесто, – у меня свои дела». Алехандро кивнул – дела так дела. Ему и в голову не пришло, что тут что-то не так. Это сейчас ему стало казаться странным поведение брата, учитывая то, что они всегда ездили вместе и никакие дела не могли этому помешать. А тогда он выслушал инструкции Эрнесто, вздыхая и качая головой с недовольным видом – ибо все это ему было глубоко неинтересно и заниматься всякими административными глупостями он не желал, – пообещал выполнить все точно и вовремя, и разговор на этом закончился.
В Чехии Алехандро должен был встретиться с галерейщиком Новаком, то ли Карелом, то ли Гавелом, и договориться с ним о выставке. Встреча состоялась, однако переговоры Алехандро провалил. Новак предложил всего лишь два места для картин Алехандро на общей выставке, посвященной женской красоте. Для Алехандро все это было весьма неприятно – и сама идея, поскольку была примитивна, да и вообще он не любил тематические выставки, и то, что ему давали только два места, и то, что кроме него предполагалось участие еще шестнадцати художников, к тому же по крайней мере пятеро из них были, по мнению Алехандро, профанами и мазилами. Новака он послал открытым текстом, по-испански и по-английски, и ушел, не обернувшись, проклиная его, Эрнесто и самого себя – кретина, доверившегося другому кретину – брату.
Затем, поостыв, он понял, что все сделал неправильно. И с чешским галерейщиком говорил тоже неправильно. Изначально между Новаком и Эрнесто существовала договоренность о персональной выставке, Алехандро следовало только вернуть увлекающегося Новака в нужное русло беседы и обговорить с ним дату и прочие детали. Он же вместо этого оскорбился, вспылил и таким образом все испортил. Тем вечером он даже не стал отвечать на звонок Эрнесто. Потом тот трезвонил ему весь вечер и часть ночи, и Алехандро