умирать, О Нинель!!! Как-будто ее первую обесчестят в случае нападения!
Милат слушала свою бабушку, махая веером над лицом бабушки Азада, и не знала, смеяться ей или плакать, наблюдая за тем, как две царицы напиваются вдрызг, Золла бегает по залу и брызгает водой в лицо других женщин, потерявших сознание. Все это походило на страшный кошмар или очень плохую шутку.
Глава 2
«Заговори, чтобы я тебя увидел»
Сократ
Мрачные и напряженные пять сыновей Вавилона верхом на крупных породах лошадей, в сопровождении очень большой собаки, размером с теленка и чёрной, как самая темная ночь, медленно цокали по брусчатке главной улицы. Никакого сопротивления, только немое удивление на лицах слегка захмелевших жителей. Мало мужчин и очень много красивых женщин, всех возрастов, очень красивых. Да, они явно попали в Белый Аморей. Даже не верится…
Быстро темнело, но даже в таких сумерках в конце улицы уже издалека виднелись высокие огромные колонны и вход во дворец, выбитый в скале. Все это выглядело нереально величественно на фоне темно-синего неба, в котором загорались первые звезды. У входа стояли мужчины с саблями, что сильно смущало Абуда, откуда у мирного аморея оружие? Или это не Белый Аморей, или Белый Аморей не такой уж и мирный, как говорят о нем.
Мужчины с оголенными саблями стояли вперемешку с какими-то огромными белыми собаками, которые как-то странно сидели. А к ним на встречу шёл, точнее, бежал мужчина в царском одеянии, с улыбкой на губах и с подносом в руках, а рядом с ним шел белый огромный лев, который, не мигая, смотрел прямо в глаза Абуду. Если бы не брошь на чалме мужчины, его можно было легко принять за сумасшедшего. А так, это говорило о том, что к ним направлялся сам лугаль государства. Волк ощетинился и напрягся при виде льва. Лев тоже нервно рявкнул на волка.
Царь остановился в 10-15 шагах от конных, всадники тоже остановились. Лев, заставляя нервничать коней, присел в позу нападения, но Абуд сообразил, что им немедленно нужно спешиться с коней. Все пятеро слезли. Лугаль еще шире улыбнулся, поклонился, раскрыл свои объятия, как перед дорогими родственниками и сделал шаг вперед, в то время как его лев перешел с позы злого прыжка в позу лежачей кошки. Волк последовал его примеру и тоже присел, наблюдая за ним все тем же напуганным взглядом.
– Добро пожаловать, сыны Энлиля, в мой дом, в Белый Аморей! – произнес Рим-Син. Абуд ничего не понял из сказанного, кроме слов «Энлиль» и «Белый Аморей», но интуитивно поклонился, что повторили за ним остальные четверо.
– Добрый вечер, отец! – произнес Абуд и сложил руки перед собой в форме приветствия, известной во всем мире как две ладони, сложенные вместе перед лицом.
Лугаль распознал этот жест и легонько кивнул. Рост чужака сильно поразил Рим-Сина, вавилонянин был выше него почти на две головы.
– Я те-бя со-вер-шен-но не по-ни-ма-ю, сы-нок. Но пов-то-рю мед-лен-не-е: Доб-ро по-жа-ло-вать, сы-ны Эн-ли-ля! – и уже быстрее, скорее для себя, произнес себе под нос, – будем творить историю!
Слова, произнесенные медленнее,