на тарабарском очень громкую быструю речь. Голос его в трубе стал звучать настолько громко, что вавилоняне и их кони почти оглохли на левое ухо, видимо сообщение было адресовано людям, находившимся далеко и внутри задних конюшен. Один из слуг забрал коней, а второй кинулся бежать во дворец, да так быстро, как будто за ним гнались голодные волки. Ворота за спинами пятерых с грохотом захлопнулись. Правитель Белого Аморея велел им всем следовать за ним. Абуд послушно пошел рядом, его правую руку обнюхивал лев, который шел за лугалем, нервируя черного огромного волка, который обнюхивал льва. Мокрый нос большой кошки тыкался ему в ладонь, но страха Абуд не испытывал, скорее даже хотел погладить его за гриву. Лев как-то странно прорявкал на своего хозяина и тот в ответ ему почесал за ухом. На вопрос Абуда, можно ли и ему почесать киску за ухом, лугаль многозначительно улыбнулся, давая понять, что не он хозяин льву. Абуд рискнул и потянулся ко льву. Тот обнюхал руку, затем как будто забыл о его существовании и продолжил идти, Абуд почесал егомежду глаз. Рим-Син увидел в этом знак – его личный лев, который даже не ест, если ему еду принесет кто-то из слуг, дал себя почесать вавилонянину. Всё-таки благородные хищники умеют признавать силу, более мощную, чем они сами. Как после этого можно думать, что у животных нет души и разума?
Братья Абуда по привычке шли шеренгой за ним и оглядывали всех вокруг, подозревая в любом грехе. Лугаль положил руку себе на грудь и произнёс: «Рим. Рим-Син». Потом указал на грудь Абуда, и последний понял, что его просят назвать свое имя. Он так же положил руку себе на грудь и произнес: «Абуд».
Рим-Син кивнул и снова произнес, указывая пальцем на свою брошь на чалме:
«Я-лу-галь-Бе-ло-го-А-мо-ре-я»
Абуд понял, о чем он, и сделал знак почтения пятью пальцами правой руки, задев сперва свой лоб, а затем этими же пятью пальцами задев подол желтого сюртука Рим-Сина.
«Я-сын-лу-галь-ди-на-Ва-ви-ло-на. Я-тарх».
Рим-Син остановился, его лицо просияло от понимания, и из его горла вырвалось что-то вроде восторга.
«Апель-Син!» – произнес лугаль и сделал жест большого уважения, задев правой пятерней лоб и кинув воздушное приветствие в горизонт вправо от себя. Абуд сделал жест благодарности. Этот лугаль знал о великом Апель-Сине.
К концу пути, у подножья лестницы во дворец, оба выяснили все, что их интересовало. Абуд убедился, что попал в Первый Аморей, а перед ним Рим-Син, действующий лугаль государства. Рим-Син выяснил, что Абуд – внук самого Апель-Сина Вавилонского, и его целью был захват Аморейских земель.
Люди с саблями смотрели на вавилонян не так любезно, как их лугаль. Абуд и его братья были выше их всех почти на одну голову, что очень сильно раздражало последних. А девушки на балконе и вокруг не могли сдержать своего любопытства и томных взглядов, слишком привлекательно выглядели мужчины, сильно отличающиеся высоким ростом и прямыми волосами в сравнении с низкорослыми и кучерявыми амореями.
Рим-Син обратился к людям с саблями:
– Засуньте свои ножички обратно. Это Абуд, сын лугальдина