перед Вами, она будет обесчещена, лучше уж сразу убейте её.
– Я лекарь и для меня она человек, которого я буду лечить, а не мужчина или женщина.
– Для Вас может быть и да, но не для нас; здесь люди живут по своим правилам. Да и странный Вы лекарь: если бы я не знал Вашу семью, то принял бы за колдуна или шарлатана.
– Тогда погасите все свечи или завяжите мне глаза, только сделайте так, как я прошу – с каждым истраченным в спорах мгновением мы теряем драгоценное время.
Сошлись на втором; до того как начать Валаам распорядился приготовить обеззараживающую мазь из названных трав и попросил принести ёмкость с чистой водой. Когда эти просьбы были выполнены, ему завязали глаза, и он приступил к делу. Девочка лежала перед ним с оголённым животом, на подобии стола из натянутой на деревянную раму ткани, Валаам, словно прислушиваясь к чему–то, стоял возле неё, родственники несчастной и соседи вышли из дома, лишь отец был тут, тревожно наблюдая за ними.
Положив ладони на правую сторону нижней части живота девочки, лекарь сделал вначале несколько плавных выметающих движений, а за тем стал осторожно погружать пальцы в тело. Мать тихо вскрикнула, тут же зажав рот ладонью, испуганно взглянув на мужа, тот ответил ей таким же изумлённым взглядом и недоумённо покачал головой. Частое дыхание Фейги успокоилось, она уже не металась в бреду и лишь слабо вздымающаяся грудь говорила о том, что несчастная всё ещё жива.
Осторожно погрузив ладонь в тело больной, абсолютно бескровно, словно раздвинув кожу и внутренние органы, лекарь, нащупав нож, отсёк воспалившийся червеобразный отросток слепой кишки. Затем он обработал место разреза приготовленной клейкой массой и медленно вытащил руки. Когда он закончил, Фейга пришла в себя, но была слишком слаба, что бы даже шевелиться. Валаам снял с лица закрывающую глаза ткань, и устало сказал, повернувшись к родителям девочки, потрясённо глядевших на него:
– Пусть сегодня она не встаёт с постели, поите настоем трав ещё три дня, а живот смазывайте мазью, которую сделали по–моему рецепту – это укрепит её силы и снимет воспаление, – бросив прощальный взгляд на дочь Равена, знахарь покинул их жилище, уже начавшее заполняться родственниками, соседями и знакомыми.
Утром Валаам поймал на себе странный взгляд бывшей кормилицы. Приведя себя в порядок и, наскоро позавтракав отварными бобами с козьим сыром, он вышел из дома и удивлённо застыл на пороге. Заросший кустами пустырь на месте снесённого храма был полон лежащих на земле и сидящих людей, явно страдавших от болезней. Дом Мариам находился в низине у берега реки, и ему были хорошо видны спускающиеся с холма люди, поддерживающие друг друга и те, кто нёс совсем уже немощных на самодельных носилках. Казалось, что всем этим руководит отец Фейги, по крайней мере, вначале они подходили к нему и, получив какие–то инструкции, искали себе место.
– И это только начало, – проворчала хозяйка, убирая со стола, – скоро здесь будет не только весь Добробран, а и сползутся калеки со всего королевства. А