времени – раньше смог бы заняться бизнесом, может именно этих лет мне и не хватило, что б раскрутиться по-настоящему.
Вирчас замолчал, вероятно, думая о своих утраченных возможностях, «Майбах» застрял в тянучке на Лесе Украинке, и Макс с Пашей рассматривали стоящую рядом спортивную «Мазду», на номерах которой было написано «Масяня».
– Хороший у тебя номер, – опустив стекло, сказал Макс хозяйке «купе», симпатичной девчонке лет двадцати.
– У тебя тоже ничего, – ответила та, полностью открывая окно, намекая на четыре семерки в «блатных» номерах «Майбаха».
– Все ж с криминала начинали, – произнес Вирчас, потихоньку двигаясь вперед, – так из всей команды только я один не «сел».
«Наверное, он единственный, кто не только не «сел», но и вообще чего-то добился», – подумал Паша, и Олигарх, подтверждая его мысли, продолжил:
– Меня вот позавчера спрашивает старый знакомый, в «авторитетах» когда-то ходил: Как же так, Стас, мы ведь вместе начинали, я всегда был главным и имел больше, так почему у тебя сейчас полно денег, а у меня нет иногда даже на сигареты?
– Чего ты тогда живешь на окраине? – непонимающе спросил его Паша. – Купил бы себе в центре хату, это же круто – жить в центре. И все рядом, а то мы по два часа за день на дорогу тратим.
– Ну, во-первых, не так это уже и круто, центр – прежде всего офисы и банки, жить там сложно. А во-вторых, у меня есть квартира на Петровском спуске 10, товарищ мой тот дом строил, и я деньгами поучаствовал. Сейчас в ней ремонт делают.
Когда Вирчас ушел по делам, Паша спросил Максима:
– Видел, как на тебя «телка» с «Мазды» смотрела, чуть в окно не вылезла?
– А ехал бы на «девятке», даже б не заметила, – грустно вздохнул тот.
– Подумала, что ты Олигарх. Если б сказал ей: Слышь, Масяня, сейчас тормознем у Бессарабки, сделаешь, мне минет? Она б сто процентов ответила: Да!!! Всем по минету! Водила в «Bryony», охрана в «Camel», – посмотрел Пашка на желтого верблюда, вышитого на внутреннем кармане короткой, подаренной Гошей для работы дубленки, – а босс, как и положено, в «Hugo Boss».
Вычитав в Интернете, что гер Хуго разрабатывал и шил на своей фабрике форму для нацистской верхушки – костюмы, элегантные кожаные плащи, шляпы, перчатки – Макс стал покупать только эту фирму. На его футболке, трусах, носках, лыжной шапочке были начертаны инициалы отца основателя, после войны попавшего в опалу и вынужденного продать производство. Пересмотрев свой гардероб, Максим отдал Паше, купленные с бешеной скидкой в «Elma Butik» джинсы «Versace», оказавшиеся коротковаты.
– На, дарю, – царственно произнес Макс, вручая ему пакет.
– А ты чего не носишь, надоели? – спросил тот, разглядывая подарок.
– Да я в них как подстреленный, и еще узнал, что Джанни Версаче педиком был. Не хочу, что б кто-то думал, будто я поддерживаю гомосексуализм, хотя бы тем, что ношу эти вещи. Слушай, может, ты тоже брезгуешь, так давай Артему отдадим, тренеру.
– Нет, я возьму, спасибо, –