обедом. Через несколько минут мы остались одни.
Эллиотт предложил мне покачаться на качелях, и я присела на пластиковое сиденье. Он оттянул качели назад, потом сильно толкнул вперед и пробежал подо мной, когда конструкция взлетела вперед и вверх.
Он вскинул фотоаппарат, но я закрыла лицо рукой.
– Нет!
– Фото выйдет хуже, если будешь упрямиться.
– Мне просто это не нравится. Пожалуйста, перестань.
Эллиотт опустил камеру и покачал головой.
– Это странно.
– Ну, значит, я и сама странная.
– Нет, просто… Это если бы заходящее солнце пожалело о том, что оно так прекрасно.
Я качалась на качелях, плотно сжав губы, чтобы не улыбнуться. И вновь не понимала, то ли Эллиотт делает мне комплимент, то ли у него просто необычный взгляд на этот мир.
– Когда твой день рождения? – спросил он.
Я нахмурилась, застигнутая врасплох.
– В феврале… А что?
Он фыркнул.
– Какого числа?
– Второго. А когда у тебя день рождения?
– Шестнадцатого ноября. Я Скорпион. А ты… – он поднял глаза к небу, очевидно, подсчитывая в уме. – О, ты Водолей. Знак воздуха. Очень загадочный.
С моих губ сорвался нервный смешок.
– Понятия не имею, что бы это значило.
– Это значит, нам следует держаться далеко, очень далеко друг от друга, если верить моей маме. Она любит такую ерунду.
– Астрологию?
– Ага, – ответил Эллиотт.
Казалось, ему неловко делиться такими пикантными подробностями своей жизни.
– Разве чероки верят в астрологию? Прости, если задаю глупый вопрос.
– Нет, – он покачал головой. – Это просто для развлечения.
Эллиотт сел на соседние качели и, ловко перебирая ногами по земле, стал раскачиваться. Затем он потянул за цепь, на которой держалось сиденье моих качелей. Я тоже стала отталкиваться ногами и уже через несколько секунд взлетала так высоко, что конструкция подпрыгивала, когда я достигала высшей точки траектории. Я выпрямляла ноги, тянулась мысками к небу, и меня охватил тот же детский восторг, который я испытывала в раннем детстве.
Наконец мы стали раскачиваться медленнее, и я заметила, что Эллиотт за мной наблюдает. Он протянул руку, но я колебалась.
– Это ничего не значит, – сказал он. – Просто хватайся.
Я уцепилась за его ладонь. Наши руки были потными и скользкими – не слишком приятное ощущение, – но я впервые взяла за руку человека противоположного пола, если не считать моего папу. От этого в груди возник удивительный трепет, хоть я и отказывалась признаться в этом самой себе. Я не считала Эллиотта особенно привлекательным или забавным, но он был милым. Казалось, он все видит, и все же ему хотелось проводить со мной время.
– Тебе нравятся твои тетя и дядя? – спросила я. – Тебе нравится здесь?
Эллиотт посмотрел куда-то поверх моей головы, щурясь от яркого солнца.
– По большей части да. Тетя Ли… Ей пришлось многое перенести.
– Например?
– Со