поистине дворцового великолепия я не сразу заметил в левом углу парадной скромную рогатую вешалку, низкую подставку для обуви и невысокий куб кожаного пуфа. Повесив шинель на крюк вешалки, я накинул на изогнутый рог фуражку, снял с решетчатой полки удобную домашнюю обувь и сел на печально вздохнувший подо мной пуф.
Упираясь спиной в стену, я кое-как стянул сапоги. Закрыв глаза, пошевелил занывшими от притока крови пальцами. Когда покалывание прошло, наощупь надел похожие на меховые ботинки мягкие тапочки и посидел так ещё с минуту. Потом резко встал и, бесшумно ступая по мозаичному паркету, двинулся в сторону зеркала.
Едва в отражающей свет глади показался чёрный рукав кителя, я зажмурился, боясь разочароваться. В лаборатории увидеть своё новое лицо мне так и не довелось, так что лишённое реальной информации воображение живо нарисовало фон Валленштайна похожим на киношного Штирлица. А что? Оба штандартенфюреры, и тот и другой служили в СС, да и Тихонов в этой роли мне очень нравится. Кроме того, Кристина и друзья в один голос твердят, что я и сам внешне похож на этого актёра. Практически одно лицо, естественно, с поправкой на возраст.
Когда я открыл глаза, протяжный свист с головой выдал моё удивление: в зеркале стоял я собственной персоной, только лет на двадцать постарше. Даже родинки на лице (одна над уголком губ, вторая под мочкой правого уха) были на тех же местах, что и у меня.
Оглушённый подобным сходством, я продолжил обход замка, распахнул коричневые с золотым орнаментом двери и оказался в просторной зале. Жёлтый прямоугольник с длинной тенью посередине упал на паркетный пол. Сумеречного света из пяти стрельчатых окон с гравированными стёклами вполне хватало, чтобы разглядеть обстановку, но я и тут не поленился найти выключатель. Стилизованные под старину потолочные жирандоли ярко вспыхнули. Свет отразился в гирляндах хрустальных подвесок, заиграл радужными красками на декоре стен и потолка.
Здесь, как и в парадной, тоже было на что посмотреть. В трёх метрах от входа, прямо напротив первого окна, находился мраморный камин с искусно вырезанными скульптурами амурчиков по краям портала и под фигурной каминной полкой. На ней, по бокам от изящных часов из янтаря и деревянного футляра с каминными спичками, стояли два бронзовых канделябра в виде полуобнажённых гетер с приподнятыми руками. Перед камином замерло кресло-качалка с оставленным в нём полосатым пледом, а слева от холодного и тёмного в данный момент источника тепла притулился стул с полукруглой спинкой и гнутыми ножками в виде львиных лап.
Широкий проём между вторым и третьим окном целиком занимал письменный стол с инкрустированной слоновой костью передней панелью. Над его отполированной до блеска огромной столешницей, подобно айсбергу, возвышалась округлая спинка слоноподобного кресла из светлой кожи. По краям от её размытого отражения, словно корабли в море, выстроились фоторамка, письменный прибор из серого нефрита и перекидной календарь.
В