несправедливо. Гусиная Шея, цепляя к поясу окровавленный скальп, недовольно проговорил:
– Белые люди как женщины. Они слишком мягки,
– Оставь свои мнения при себе, вождь. – Дэйлмор бросил на индейца свирепый взгляд. – К тому же эти мнения высказывает тот, кто не пошевелил и пальцем, чтобы заслуженно присвоить себе скальп.
Гусиная Шея пожал плечами.
– Тетоны поступили бы с убитыми арикарами так же.
Дэйлмор с презрением посмотрел на полуцивилизованного дикаря.
– И поступили бы более чем справедливо. Тетоны – боевой народ, а не трусливые койоты.
Прозрачный намек сержанта индеец понял, но не отважился что-либо возразить. Собрав своих арикаров, он повел их к дальнему костру. Они расселись вокруг него и принялись за уничтожение жареных кусков телятины.
Дэйлмор смотрел на них. Как испытанный, верный присяге и своему долгу солдат, он честно сражался с индейцами. В частности – с тетонами. Порой испытывая к ним жгучую ненависть, он в глубине души отдавал им должное за их воинственный дух, за то, что они, в конце концов, сражаются за свою родину. Это были настоящие и бескомпромиссные враги, биться с которыми почиталось за честь на границе. А трусоватые, спившиеся арикары, вынесшие из своего прошлого лишь обычай укладывать немытые волосы на бок и лютую злобу к кочевникам-тетонам, вызывали в нем по меньшей мере отвращение. И это несмотря на то, что они всегда готовы были послужить белым в качестве неплохих следопытов. У Дэйлмора был свой, прямой взгляд на вещи и на людей, к какой бы они расе не принадлежали.
Отвернувшись от краснокожих, он пошел к костру, где сидели Трауд и Фрейзер.
– Мне показалось, что ты испортил им удовольствие, – заметил лейтенант после того, как Дэйлмор присел и отрезал себе мяса. – Гусиная Шея выглядел оскорбленным.
– Я ведь говорил вам, сэр, арикары – никчемные люди, – сказал сержант. – Проявляют чудеса храбрости только над трупом тетона.
Кенни Фрейзер, усиленно работая квадратными челюстями, небрежно бросил:
– По мне они будь хоть в пять раз трусливей, лишь бы добросовестно искали следы тетонских подлецов. – Он взглянул на Трауда и усмехнулся: – В отличие от вас, сэр, я бы с удовольствием понаблюдал, что бы арикары сделали с теми трупами дальше.
– Фрейзер! – поморщился лейтенант. – Как ты можешь?
Фрейзер почесал острием ножа за ухом и лениво произнес, смачно рыгнув:
– Для меня все едино, что потрошить тушу бизона, что брюхо нечестивого язычника. Уж поверьте, сэр, я бы не отвел глаза, если бы арикары продемонстрировали это.
– Жестокости и равнодушия тебе не занимать, это точно, – вставил Дэйлмор, не глядя на Фрейзера.
– Не отрицаю, – согласился Фрейзер. – Когда дело касается грязных дикарей, мне наплевать, что будет обо мне думать первый сержант Дэйлмор.
– Тебе наплевать и на то, как ты обходишься с солдатами! – резче произнес Дэйлмор.
– Ты