при дворе,
как те же тени над Дунаем
в пяти шагах от Сэнтэндре.
2. Вид сверху
Петеру Фракнои, врачу-травматологу
Здесь дорога бежит серпантином,
слева Геллерт, направо Дворец,
едем в гору – не хлебом единым,
сколько можно кутить наконец.
Жми! Пусть рвется в погоне за счастьем
разговора негромкого нить —
по конечностям больше ты мастер,
я ж сподобился души лечить.
Легким пухом багровым и красным
кроет осень изъяны земли.
Утешаемся – вдруг не напрасны
наши будни. Уже «жигули»
наверху. Ну, и вид с Яникула!
Город замер, огни разбросав.
Вспомни время иного разгула,
костобог – костолом, костоправ,
как в деревне скрывались ребята
с обнаженными лунами глаз…
Горизонт полыхал в 45-м —
и кому было думать о вас,
когда все начиналось сначала,
когда все узнавалось впервой,
когда люди ползли из подвалов,
изумляясь на мир голубой…
Этот город пожаров, развалин,
город несостоявшихся детств —
как о смерти отцов узнавали!
как сгибались под тяжестью жертв!
Так в 12 седели мальчишки,
века вывихов столь перебрав…
Что бы дали вам нового книжки,
костобог – костолом, костоправ?
И хоть скажешь, что в прошлом остался
тот диагноз, за временем, за…
как бы ты ни шутил, ни смеялся,
я-то вижу – печальны глаза…
Мир, увы, так же падок на травмы —
дух ли сломлен, коленный сустав,
чтоб на помощь примчался как равный
костобог – костолом, костоправ
успокоить – мол, что тут такого:
век гигантский – гигантский размах…
А предчувствие горя людского
где-то прячется в добрых глазах,
в уголках молчаливой улыбки,
в незаметных движениях рук…
Вниз дорога. Осенние скрипки,
словно дружба, приходят не вдруг.
3. У обрыва
Памяти венгерского поэта Миклоша Радноти, расстрелянного фашистами в 1944-м году
Их в деревню к ночи привели,
выстроили, рявкнула команда.
Здесь, под Дьером, у местечка Абда…
Шел осенний запах от земли…
Как проститься в несколько минут,
пока яму тесную копали,
с тем, что жизнью раньше называли,
а теперь иначе назовут…
Как согреть в душе в последний миг,
стаскивая медленно одежду,
хрупкую, усталую надежду,
что не расстрелять любви родник…
Как вобрать в себя и этот луг,
и кусты по краю, и ракиты…
Как врагу, когда падут убиты,
доказать презренье – не испуг!
Как подруг любимых уберечь,
отвести от этой