над ответом или позабыть слово, она тут же появляется в маминых глазах. Да, и в отцовских тоже. Только Ада будто бы этого не замечает и терпеливо ждёт, когда прокрутятся повреждённые шестерёнки в голове Филиппа.
– Нет. Прости, я тоже задумался. Не знаю как закончить рисунок.
– Ой, нашёл проблему! Лучше подумай, как экзамены сдавать будешь.
– Мам…
– Ну ладно. Пойдём завтракать.
Филипп остаётся один. Взгляд скользит к зеркалу, но оно исправно показывает молодого худощавого парня восемнадцати лет.
«Это был я?» – думает он. Отражение повторяет тревогу в глазах и пульсацию вены на виске.
«Странно».
>>>
После завтрака видения становятся навязчивыми.
«Пройдусь, забегу в магазин, потом посижу над рисунком. Может придумаю что-нибудь», – думает Филипп по пути в свою комнату. Открыв шкаф, он замирает.
Вся одежда, висящая на плечиках и аккуратно сложенная в стопки на полках, преобразилась. Исчезли любимые футболки и рубашки, штаны и брюки. На месте остался только свитер крупной вязки, но выглядит он сильно поношенным. Рядом с ним, почему-то, стопка чёрных и бежевых бодлонов. Филипп не носит такое. На плечиках две рубашки светло-серого и кремового оттенков, спортивный пиджак, клетчатый костюм, сшитый на заказ, тёплая жилетка и огромная кофта из флиса с воротником под горло. Висят на вешалке для штанов широкие, классические голубые джинсы, брюки свободного покроя шоколадного цвета и ещё одни чёрные джинсы.
Не веря своим глазам, Филипп тянется к стопке бодлонов. Пальцы натыкаются на знакомую ткань и шероховатый принт. Медленно вытащив из шкафа бодлон, он разворачивает его и видит в руках свою футболку с оскалившимся Микки Маусом.
«Бред».
Содержимое шкафа, мигнув, словно не прогрузившееся видео, приходит в норму.
Филипп прислушивается к своим ощущениям, но всё в порядке: в ушах нет звона или гула, голова не болит. Мысли текут свободно. Он легко вспоминает имена близких друзей и первые десять композиций в плеере.
«Почему… Что происходит?»
Филипп быстро одевается, бросает телефон и наушники в карман. Стоит ему выйти в коридор, как квартира преображается. По левую руку всё остаётся неизменным, но по правую исчезают обои, вместо них на стену волнами нанесена штукатурка. Будто застывшая водная гладь в пасмурный день. Кусок потолка побелел, в нём появилась ниша, из которой льётся приятный тёплый свет.
Стараясь не обращать внимание на глюк, Филипп выходит в прихожую. Иллюзия медленно растворяется. Сев на пуфик, юноша потирает виски. Видения приходят и уходят. Зеркало в прихожей отражает сначала крепкого старика в серо-коричневом балахоне, затем его – напуганного и взъерошенного Филиппа.
– Телефон взял? – спрашивает мама, выходя из комнаты.
– Конечно.
– Давай, тогда, не долго. И если что, сразу звони. Игорь Лаврентьевич сказал, что тебе нужно гулять, но я всё равно