остался след, и вскоре она заболела. Чрезвычайно смущённый, Ленни всё-таки вспомнил о втором способе. Он стал посреди улицы, и, глядя на плоские крыши домов, вслух прочитал:
В городке на холме, где покой и уют,
Люди сходят с ума и без башен живут…
Декламация не помогла: ничего не произошло. Мало того, ни один из прохожих даже не оглянулся, что было вообще из рук вон. Как следует настроившись, Ленни продолжал:
В городке на холме, где на диво, совсем
Нету башен и связанных с ними проблем…
– Вы сами сочиняете? – маленькая девочка остановилась напротив, рассматривая его с неподдельным любопытством. Однако её словно уносило невидимым течением; какое-то время девочка как бы плыла спиной вперёд, но, прежде чем Ленни нашёлся, что сказать, развернулась и юркнула в одну из улочек, расходящихся от центральной.
Нет, так не пойдёт. То есть как – не пойдёт?! Ещё как пойдёт, и даже знает, куда, и обязательно дойдёт! И Ленни отправился дальше – и выше, туда, где над крышами без башен легкомысленно синело весеннее небо. И даже не заметил, как внезапная решительность ушла, и скоро он уже прислушивался к другому, непривычному состоянию – состоянию человека, которому некуда больше спешить.
«А если тётя была права? – вдруг подумал он. – Что-то же, наверное, было в её словах. Иду вот по кривой улице с искажёнными перспективами, на самом-то деле незнамо куда и неизвестно где, и вообще…»
Он ещё немного погрустил над этой мыслью, потом отбросил её и прибавил шагу.
Ленни столько раз проходил этот путь, что не мог ошибиться, но ощущение сигналило – это не его дом! И всё-таки… обычная пятиэтажка, из такого же серого камня, смотрела на него рядами узких окон, в которых отражалась небесная синева, а иногда проскальзывал солнечный блик – словно смешинка во взгляде. Дом на краю главной площади, на самой вершине холма, напротив ратуши. Там, откуда он пришёл, – библиотека с общежитием на первом этаже. А здесь…
Теперь Ленни точно знал – он не одинок. Дом прятал внутри себя чудо – особенное чудо, специально для него. Дом был другом, заботливым, но не навязчивым: сделать первый шаг следовало самому.
«Идти мне всё равно больше некуда, – подумал Ленни, подходя к дверям, – а надо! Если я вернусь назад к тётке и такое расскажу, она решит, что я тронулся. Лучше уж выяснить всё до конца, а потом собрать доказательства».
На дверях висела записка такого содержания: «Дорогие посетители, будьте осторожны, дом не в состоянии».
Ленни опустил взгляд чуть ниже и прочел: «Обед 14.00—15.00. Приходить без четырёх». Крупными буквами готического шрифта. Вполне официальная такая табличка.
Ещё ниже и сбоку – другая, поскромнее: «Технический перерыв 11.30—12.00. Всегда!»
Левее на юго-восток, возле самой ручки, каракулями, явно наспех, и на вырванном листке: «Ушёл на две минуты пять минут назад. Буду».
И над всем