верю и так, – мрачно прервал Монтернор. – Но что, если в результате его действий Немир будет разрушен?..
– О, это вполне логично, – согласился Инферналис. – Форма контракта – наша гордость. Его составляли абсолютно обученные люди. Прицепиться там не к чему, но, ссылаясь на него, я могу дать любые гарантии…
– Хорошо, хорошо! Ну, а Вы-то сами что думаете? – произнёс Монтернор, глядя на Сантариала.
– О, не спрашивайте его об этом! Ему не нужно думать. По контракту его никто к этому не обязывает.
– Я обязываю, – сказал Магистр. – И что же Вы думаете? На самом деле?
Но Сантариал молчал, уподобившись каменным статуям, про которые никак не скажешь, что они могут разговаривать, тем более отвечать на вопросы. Тем более на такие. Магистр уже начал бояться, что они могут досидеть до рассвета без всякого риска услышать хоть что-нибудь, когда архаик вдруг пошевелился и без энтузиазма выдавил:
– А Вы хотите знать… всё?
Ничего себе, подумал Магистр. Он подозревал, что архаики могут обнаруживать оригинальные способности, тем более, если на них надавить; это было поинтереснее чтения многотомных контрактов. И вот он откинулся в кресле и открыл свои мысли чужому взору, развернув перед ним всю палитру своих ощущений и переживаний за последние полчаса. Подобно тому, как вывешивают на балконе выстиранное белье, подставляя его щедрым солнечным лучам.
Он с удовольствием припомнил во всех подробностях разговор с Лордом Повелителем Ада, постаравшись не упустить ни одной детали. Он также не поленился воссоздать свои собственные суждения по предмету беседы, включая те, которые никоим образом не могли быть высказаны Инферналису. Он постарался быть максимально откровенным, не щадя ни себя, ни собеседника, не пытаясь приукрасить или смягчить реальность. Он стал «игроком без правил», по странному капризу судьбы оставшемуся в игре. Он больше всего любил эту роль. Власть давала ему такую возможность.
Но, поступая так, Магистр не грешил против канона. Этикет служебных взаимоотношений не запрещал ничего подобного. Такое просто было непостижимо. И потому невозможно.
Реакция последовала быстро и превзошла все ожидания. Вызывая Сантариала на обмен мыслями, Монтернор не мог не понимать, что вид ожившей маски способен всколыхнуть в нём неприятные чувства. Но никогда больше Магистру не случалось видеть такого взгляда. «Вы – убийца!» – без всяких полутонов заявлял он.
– Конечно, я не идеал, – спокойно произнес Монтернор вслух. – Но стремлюсь.
Инферналис, начиная что-то подозревать, беспокойно завозился в своём кресле.
– А знаете, – как бы между прочим заметил он, – вы задали ему некорректный вопрос.
Если бы Магистр сейчас обратился к нему с просьбой припомнить суть вопроса, беседа зашла бы в ещё больший тупик. Но Монтернор не стал вдаваться в подробности.
– Неужели? – спросил он. – Наверное, да. Но почему бы мне не быть некорректным?
Сантариал