поспешили на помощь, растащив свару.
– Сэр, – невозмутимо настаивал Грешэм, – пожалуйста, покиньте нас.
Шаги к выходу прозвучали в осуждающей тишине.
– Какова цена? Шестьдесят фунтов. Покупаю! Сколько? Шестьдесят пять! Беру.
Пружина вакханалии разжалась в обратном направлении. Облигации расходились, как мороженое в жару.
Никто не обратил внимания на старого графа Лестера. Бормоча под нос, он проследовал к выходу. Прищурился в победное солнце Альбиона, сделал шаг через дорогу… Лошади, мчавшие карету, смели старика.
– Девяносто! Беру, все! Сто! Давай! Сто десять. Да-а!
Джордж робко взглянул на Дэвида.
– Я разорен. Даже если откупить сейчас, я буду должен… всю оставшуюся жизнь!
– Сделайте это, Джордж, иного выхода нет. – Рикардо философски обозревал толпу.
Джордж выкрикнул:
– Триста лотов по рыночной!
Брокер протянул бумагу.
– Я купил по сто двадцать фунтов, итого… – убито подсчитывал Джордж.
– Боже! – Дэвид воздел руки к небу. – Я вернулся на биржу спустя пятнадцать лет, чтобы в один день потерять все! Вот вам еще один совет, мой друг: фондовым рынком нужно заниматься каждый день, только тогда у вас есть шанс выиграть.
На середину вновь вышел Грешэм, провозгласил:
– Торги закончены. Просьба расходиться.
Рикардо остановил почтенного джентльмена.
– И много сегодня поднял Натан?
– По моему скромному мнению. – Томас Грешэм заложил палец за ворот сюртука и величественно закрыл глаза. – Барон Ротшильд сегодня заработал порядка сорока миллионов фунтов.
У Джорджа глаза вылезли на лоб.
– На эти деньги можно купить… половину Англии!
Грешэм отвесил почтительный поклон и удалился.
– Бросьте убиваться, Джордж, судьба милостива к изобретателям. А мне надо уединиться, дабы переосмыслить сегодняшний день и, наконец-то, дописать «Начала политэкономии и налогообложения».
– Неужто вы пересмотрите свою теорию? И согласитесь на государственное регулирование, хотя бы для наказания таких, как Ротшильд? Уверен, это именно он заварил сегодняшний пунш!
– Да перестаньте вы, Натану просто повезло. Он, конечно, прекрасный финансист, но… не гений! Полагаю, ему поспешили сообщить, что Наполеон вспомнил о гвардии и войскам коалиции – конец. А на деле, все решили пруссаки Блюхера… Человека и паровоза! Если не ошибаюсь, вы ведь в честь него назвали свой первый локомотив. К тому же… если бы все, как стадо баранов, не стали скупать бумаги по любой цене, Ротшильд бы, а не мы, ушел отсюда нищим.
– Мистер Стефенсон? – К Джорджу подошел усатый джентльмен.
– Чем могу служить?
– Меня просил вас разыскать промышленник Эдвард Пиз. Он получил полномочия от парламента на строительство железной дороги Стоктон-Дарлингтон. Его очень интересуют ваши паровозы.
– Я же говорил. – Рикардо толкнул Джорджа в плечо. – Судьба вам благоволит. А на нынешней бирже, похоже, везет только Ротшильдам… – Дэвид глянул на слюнявого лорда Сейнсбери, веером