деле же Фаберу пришлось проторчать у выхода на Стоквелле целых двадцать пять минут, пока агент наконец не появился. Фабер продолжил следить за ним. Усатый зашел в кафе.
Рядом не оказалось абсолютно ничего, где человек мог бы простоять хоть сколько-нибудь длительное время, не привлекая к себе внимания, – ни витрин магазинов, чтобы глазеть на них, ни лавочки, чтобы присесть, ни сквера, пригодного для неспешной прогулки, ни хотя бы автобусной остановки, стоянки такси или какого-нибудь учреждения, поэтому Фаберу просто пришлось ходить взад-вперед по улице с озабоченным видом. Удалившись от кафе на достаточное расстояние, он возвращался по противоположной стороне улицы, в то время как агент сидел в тепле, поглощая свой тост с чаем.
Вышел он только через полчаса. Фабер последовал за ним через несколько жилых кварталов. Агент явно знал, куда направляется, и не торопился. Он шел походкой человека, которому нечем себя занять до конца дня. И за все время он ни разу даже не обернулся. Еще один дилетант.
Наконец он вошел в один из домов. Это оказался бедноватый с виду, совершенно заурядный доходный дом, какие во всем мире используют шпионы и неверные мужья. В крыше виднелось мансардное окно. Наверняка там и обитал агент – на самой верхотуре, где радиосигнал был сильнее всего.
Фабер прошел мимо, внимательно вглядываясь в противоположную сторону улицы. И, конечно, вот оно! Движение в окне наверху – мелькнул пиджак и галстук, – но разглядеть лицо наблюдателя оказалось невозможно. Вероятно, агент уже ходил на рандеву вчера и позволил МИ-5 выследить его до своего жилища (если, конечно, он сам не являлся сотрудником МИ-5).
Фабер свернул за угол и прошел по следующей параллельной улице, отсчитывая дома, и почти в точности позади дома, куда вошел агент, обнаружил разбомбленный остов коттеджа на две семьи. Отлично!
К метро он возвращался энергичным пружинистым шагом. Его сердцебиение несколько участилось, а по сторонам он теперь оглядывался с живейшим любопытством. Все шло хорошо. Началась новая игра.
В тот вечер он облачился во все черное – шерстяная шапочка, свитер-водолазка под короткой кожаной пилотской курткой, брюки, заправленные в носки, ботинки на мягкой резиновой подошве – все это было черным. В затемненном Лондоне это сделает его почти невидимым.
Он проехал на велосипеде по лабиринту мелких улочек, избегая оживленных магистралей, и до места добрался уже после полуночи. Вокруг не было ни души. Велосипед он оставил неподалеку от своей цели, пристегнув его на цепь у ограды паба. А потом направился не к дому агента, а к руинам позади него. Осторожно пробравшись через груды битого кирпича перед фасадом, он прошел в зияющий пустотой дверной проем и пересек дом до выхода в сад на заднем дворе. Вокруг стояла непроницаемая темень. Толстый слой тяжелых и низких облаков полностью скрыл и луну, и звезды. Фаберу пришлось передвигаться очень медленно, вытянув перед собой руки.
Так он добрался до конца сада, перемахнул через ограду и миновал потом еще два садика. При этом лишь однажды в одном из домов вдруг тявкнула