секунду до его слуха неожиданно донесся странный звук. Это был сдавленный горловой хрип.
Стоя у окна, Льюистон сначала бросил взгляд на включенный телевизор на террасе, затем перевел взгляд вниз, на ставшую привычной очередь в Центральном парке. В руках у людей были библии, многие несли на плечах маленьких детей. Услышав странный звук, он тут же обернулся. Лицо Красавчика Джонса по-прежнему представляло собой застывшую маску, с той лишь разницей, что губы слегка раздвинулись. Конечности по-прежнему были неподвижны. Затем доктор заметил слабую дрожь в ноге. Спустя какое-то время ему показалось, что обычно бледное лицо больного слегка розовеет, как будто «Джонсу» не хватало воздуха.
Мониторы замигали и запищали. Льюистон машинально едва не позвал на помощь реаниматоров, однако тотчас же напомнил себе, что спасать собственно некого, ведь пациент постоянно пребывает в бессознательном состоянии.
Чак с трудом удержался от того, чтобы не броситься к пациенту, чьи щеки заметно порозовели, а конечности напряглись. Затем все тело начало судорожно дергаться. У Красавчика Джонса начинался очередной припадок. В такие мгновения мозг не в состоянии функционировать нормально: он посылает пульсирующие сигналы, пронзающие позвоночник, подобно грозовым разрядам. Тело больного выгнулось дугой, как будто внутри него бушевала буря. Сейчас у него либо мерцание предсердий, которое он сумеет пережить, либо фибрилляция сердечных желудочков, и она неизбежно должна была завершиться летальным исходом. Испытывая ненависть к самому себе, врач мысленно пожелал, чтобы все поскорее закончилось. Он не стал проверять показания мониторов, однако взгляд в сторону не отвел. Он должен видеть смерть Красавчика Джонса. Тем временем шея больного напряглась, глаза широко открылись, и Льюистон прочел в них то, чего не видел все эти годы. Перед ним был живой человек.
Невероятно!
На него смотрели не те, обычные, пустые глаза. Теперь их взгляд был осмыслен, в них был свет понимания и мольба.
Я здесь!
С криком «О, Боже!» Чак Льюистон, дипломированный врач, бросился через всю комнату. Попискивание монитора, на которое до этого он старался не обращать внимания, превратилось в вой сирены. В дверях неожиданно возник Теомунд Браун. В смокинге. На шее болтается галстук-бабочка, как будто он не успел его завязать.
Не удостоив Брауна даже взглядом, Льюистон продолжал выкрикивать:
– О, Боже! О, Боже!
Автоматическим движением врача отделения экстренной помощи он обнажил пациенту грудь и, быстро приложив к ней электроды дефибриллятора, разрядом тока заставил биться сердце этого загадочного человека. Вой сирены прекратился, монитор вновь перешел на пиканье. Льюистон на всякий случай вколол Красавчику Джонсу, чудом восставшему из мертвых, полную дозу антиконвульсанта.
Глава 7
Квартира Росси,
Пятая авеню
Зазвонил телефон, и Феликс Росси досадливо поморщился. Он только что вернулся из Италии, куда ездил