Если иранцы готовили бой, наркокурьеры уходили в Афганистан. И так – до бесконечности!
Однако «лафа» их закончилась с появлением на границе русского Ивана. Моего друга. Его странный метод поставил под угрозу всю, налаженную десятилетиями, стройную систему поставки наркотиков. Угроза была такая, что нещадно расстреливались любые наркокурьеры, заподозренные в предательстве.
Может, это предательство имело место быть, но только неумышленное. Не зря добродушный голубоглазый увалень Ваня превращался в крепкого бородача-афганца и пропадал неделю, а то и больше, в одному ему ведомых пуштунских кочевьях. И ни одна контрразведочная «баба Яга» не могла учуять его русского духа.
Наверное, судьба миловала Дорохова. Но скорее всего, выручали его острый ум и высочайшая подготовка, наблюдательность, глубочайшие знания восточных обычаев и языков, интуиция и звериное чутье.
Все эти качества, а также способности Ивана к гипнозу позволяли их разведгруппе решать боевые задачи зачастую без всякого боя. Как было, например, в тот жаркий июльский день, когда неизвестные, прорезав кусачками дыру в сигнализационной системе на участке Тагтабазарского погранотряда, на мощном мотоцикле прорвались далеко вглубь туркменской пустыни.
Дорохов долго изучал карту местности, испещренную еле заметными ниточками верблюжьих троп. Советовался с ребятами из туркменского Комитета Госбезопасности. К удивлению туркмен, закрывал глаза и молча держал ладони над картой. Потом резко встал:
– Гит! («Едем»)!
И точно! Он вывел свою группу прямо к полуразрушенной ферме, жители которой рассказали о двух неизвестных, пару часов назад подходивших в поисках воды. И транспорт просили. А потом эти люди, похожие на афганских моджахедов, ушли на кошару к Амангельды, у которого имелся старенький «УАЗик».
– Ребята, похоже, очень серьезные! И задача у них более сложная и важная, чем простая перевозка наркоты! – сделал вывод Иван, выслушав местных и задав несколько вопросов, не относящихся, казалось бы, к теме.
Палящее жестокое солнце упало за дальние серо-желтые барханы. Пограничники, укрываясь за полупрозрачными кривыми деревцами саксаула, перебежками и ползком окружили войлочную юрту посреди пустыни.
Дорохов, став благодаря чабанскому халату настоящим туркменом, зашагал к белеющим у загона овцам. Выскочившие было навстречу огромные лохматые алабаи (туркменские овчарки -волкодавы) были остановлены криками подбежавшего подпаска. Следом вышел и Амангельды. Пригласил, согласно мусульманского Адата, ночного путника в юрту.
Бойцы, сжимая автоматы, с напряжением вслушивались в ночные шорохи пустыни, готовые в любую секунду сорваться на помощь командиру. Но приказ был железный: «Лежать тихо и ждать меня!»
Прошло много томительных минут, пока из юрты не послышался звук удара и следом за ним – условный свист.
Ворвавшись в юрту, бойцы увидели сладко храпевшего бородача, освещаемого отблесками костра. Чуть в стороне Иван связывал