обсчитывает и накапливает капитал, и потом сын его платит и получает образование, и в результате становится гениальным ученым, дающим миру простые решения сложных задач. Вот истина! Не будь отца-вора, не было бы сына-гения. Еще пример… Талантливый зодчий, сидя на лесах, на высоте пятнадцати человеческих ростов, точит камень, чтобы новым узором украсить великолепный храм, возводимый во имя Бога. Он увлечен своей работой и из-за этого неаккуратен с камнем, он роняет его и убивает ребенка внизу. И вот истина! Так где же отдельное чистое зло и обособленное добро?
Злацкий. Значит, зло необходимо и даже может быть оправдано?
Гастольский. Безусловно. Иногда злой умысел, стержнем заложенный в действии, становится тем механизмом, который работает на добро.
Злацкий. Сложные, но интересные рассуждения. Не скрою, господин Гастольский, но они не имеют никакого отношения к рассмотрению настоящего дела. Совет сделал уже необходимые выводы. Теперь ответьте на такой вопрос: каким вам видится поступок человека, написавшего донос на вас?
Гастольский. Не мне судить этого человека, святой Совет. Дело в том, что истина способна меняться в зависимости от полярности взглядов, положенных на нее. Именно поэтому одним она открывается, другим – нет. С моей точки зрения это наихудшее зло, продиктованное невежеством или элементарной завистью, а с вашей – гражданский долг человека, который старался уберечь общество от только ему одному известных опасностей, которые якобы таятся во мне.
Злацкий. Получается из ваших слов, что то, что происходит с вами, может нести угрозу людям?
Гастольский. Нет, вы меня неправильно поняли… Хотя, впрочем, как вам будет угодно. Я все равно не имею никакой возможности что-либо изменить. Только стараюсь смотреть на это дело вашими глазами и глазами этого гнусного подлеца.
Злацкий. Это ваш взгляд.
Часть I
Гастольский. Это действительно мой взгляд. Я врач, который, несмотря на возраст, еще не разучился пользоваться точными определениями.
Злацкий. Нам также известно, что вы занимались абортами…
Гастольский. С подобными обвинениями и подозрениями сталкивается каждый врач. Я не отрицаю, что с необходимым инструментом подобные манипуляции могут быть произведены, но я никогда не занимался подобными операциями, не столько оттого, что не имею надлежащих инструментов, а скорее по моральным убеждениям.
Злацкий. У нас имеются свидетельства львовской гражданки, в которых утверждается, что вами лично ей не раз были оказаны подобные услуги.
Гастольский. Эти свидетельства не следует принимать как правду. Это вымысел. В моей практике были случаи, когда я оказывал помощь после абортов, устраняя осложнения…
Злацкий. Значит ли это, что вы принимаете на себя ответственность за эти преступления?
Гастольский. Нет.
Злацкий. Но только что вы утверждали обратное!
Гастольский. Разве есть вина врача в том, что он спасает человеческую